Он брёл по склону на негнущихся ногах, потом его оставили силы и лейтенант зарылся в траву. В дебрях шиповника копошились люди, испускали душераздирающие стоны. Брянцев фактически висел, зацепившись штаниной за сучок на дереве. Рядом ползал на коленях Серёга Герасимов с кровоточащим лбом, пытался отцепить от дерева товарища. Ругался Вадим Мостовой, отрывая от себя прилипшие ветки. В дальних зарослях тоже что-то ныло и ворчало - далеко же разнесло людей.

- Вот это да, товарищи!.. - заикался Коля Савенко. - Я ни разу в жизни не видел настоящего фейерверка, а теперь увидел. Неужели бывает такое?.. Рассказать кому - не поверят.

- Да уж, мужики… Погудели.

Из зарослей вывалился Шлыков, похожий на лешего, уселся подогнув ноги, принялся выскребать грязь из волос.

- Товарищ лейтенант, а деревня-то хотя осталась? - слабым голосом спросил из зарослей Глинский.

- Какая на хрен деревня!.. - простонал Друбич.. - Ничего не осталось. Товарищ лейтенант, вы бы хоть предупредили, что так шибанет. Откуда нам было знать? Это просто кошмар!

- Это ещё не кошмар, товарищи, - язык заплетался, речь выходила странной. - До настоящего кошмара ещё минут пятнадцать, когда подтянутся немцы и пойдут на нас с облавой. Все живы? Быстро приходите в себя. Надо уходить. Три минуты на сборы. Собрать оружие, головные уборы, все потерянные вещи, рация цела?.. Кто последний видел рацию?

- Я где-то видел, товарищ лейтенант, - пролепетал избавленный от древесных когтей Брянцев. - Но это было давно. Надо вон в тех кустах посмотреть.

Мир качался, тянуло к земле. Многое изменилось в окружающем пространстве, в том числе на опушке леса - от орешника остались жалкие обломки, валялись деревья, оборванные ветки, перед глазами простиралась выжженная пустыня, везде плавал дым.

От ворот сельскохозяйственный базы не уцелело ни одной секции, всё валялось в грязи, вперемешку с оборванной растительностью - обломками досок, битым кирпичом. От построек вокруг хранилища фактически ничего не осталось, разбросанный горбыль, кирпичи, валялись искорёженные автомобили. Офицерский Опель развалился на куски и ещё испускал дымок.

Повсюду валялись окровавленные тела и части тел, многие горели. Распространялся удушливый смрад. Деревня, слава богу, была далеко, вряд ли в ней пострадали люди, но вероятно и там попадали сараи и по вылетали стёкла. Посреди выжженного пространства, там, где находилось овощехранилище, чернела огромная воронка, фактически кратер. Огрызки кирпичной кладки торчали на всем видимом пространстве.

Голова приходила в норму, звон в ушах становился терпимым, зрение тоже возвращалось. Глеб привстал навострил уши - кроме побитых разведчиков никто не удалял и в этом не было ничего странного - суммарная мощность взорвавшихся боеприпасов была колоссальной. Этот взрыв было видно и слышно откуда угодно, а в селе Раздельном наверняка тряслась земля, выли собаки и падали плохо закреплённые конструкции.

Немцы понаедут уже через несколько минут и будут преследовать до последнего, простить такую выходку они не захотят.

Он уже что-то слышал - сквозь звон в ушах прорывался автомобильный гул, скоро машины выйдут к лесной дороге и начнется. Бегать в нынешнем состоянии противопоказано, но не сидеть же на месте. Глеб попятился, перебирая ногами, чтобы не упасть.