Просека оборвалась, далее была короткая лесополоса, ставшая спасительной. В лесу их разбросало: Шлыков остался рядом; остальные ушли куда-то в сторону, побежали параллельным курсом. В спину стреляли - фашисты настойчиво лезли.

Оборвалась лесополоса, потянулись амбары, загоны, силосные башни. Бежали по грязи, с трудом вытаскивая ноги из мутной жижи. Глинский и Герасимов двигались правее, их головы мелькали за соломенными скирдами. Кончилось заброшенная ферма, свернули за последнюю постройку из трухлявых досок.

Гудению моторов за спиной сначала не придали значения, но тут послышался тягучий свист и душа провалилась в пятки. Заработала передвижная миномётная батарея, видно дислоцировалось неподалёку. Придумать что-то хуже было уже некуда. Гремело слева, справа, сзади разлетались лепёшки застывшего навоза, клоки сена, развалился как картонная коробка, оставшиеся за спиной сарай.

Но они ещё бежали, рвались к лесу из последних сил, играли в догоняшки со смертью. Снова мерзкий свист наполнял воздух. Закричал Шлыков, толкнул лейтенанта, видно понял, где она упадёт. Оба повалились за мгновение до взрыва, который расцвёл в десяти метрах по курсу. Поднялись оглушённые, побежали дальше.

Теперь мины падали справа. В дыму мелькали фигурки товарищей. Что-то кричал Серёга Герасимов, тянул рукав оглушённого Глинского. Глеб обернулся, пробежав ещё шагов десять, словно чувствовал, что произойдёт нечто ужасное - мина упала в том месте, где находились разведчики. Шубин протёр глаза, не мог поверить, боль пульсировала под макушкой, несколько секунд он не мог прийти в себя. Потом покачиваясь двинулся туда, где упала проклятая мина - он должен был убедиться. Снова Шлыков навалился сзади, швырнул лейтенанта на землю.

Хлестнули автоматные очереди, немцы продолжали наседать. Минометный обстрел прекратился, но дым висел в безветренным пространстве.

- Пошли, командир, - проговорил Шлыков. - Хоть мы с тобой живы... Ребятам уже не помочь, только время потеряем.

Он не помнил как они добежали до леса - контузило основательно, поначалу Глеб даже не осознал, уши заложило.

Уже влетели в лес, когда охнул Шлыков, повалился, выронив автомат. Шубин упал рядом, стал отвечать короткими очередями, в подсумке оставался последний магазин.

Немцы шли по пятам, не вырываясь вперёд, как охотники за смертельно раненым зверем, зная что где-нибудь он заляжет. Несколько человек собрались перебежать. Он прижал их к земле - выгадал короткое время. Шлыков задыхался, лицо почернело от боли, правая нога была прострелена в районе бедра. Опытный боец он знал, что делать: стащил с себя ремень; затянул ногу выше раны, откинулся в изнеможении.

- Ты как, Пётр Анисимович?

- Да нормально, командир!.. - боец с трудом выпихивал из себя слова. - Если что не умру. Слушай, ты бы не гоношился, лейтенант… Дай мне автомат и уходи. Я всё сделаю.

- Что ты можешь сделать, Пётр Анисимович? – помереть? Так на это, извини, любой из нас горазд! – Глеб схватил подмышки, тащил в лес. Здесь, по крайней мере, не так свистели пули.

Раненый почти не шевелился, тяжело дышал, штанина промокла насквозь.