Мартынов выехал с приказанием для Завойко весной снять порт, всех людей посадить на суда – идти в Де-Кастри, распространить ложные слухи о цели плавания эскадры. Проводив его, Муравьев написал в Петербург, что на свой риск и страх принял решение снять с Камчатки все.

Почта из Урги. Письмо от амбаней. Новость обрадовала и поразила китайцев. Ургинские амбани поздравляют своего соседа с победой. Пишет из Кяхты градоначальник, что айгунский амбань также узнал и в восторге, что сообщено в Кяхту устно из Урги.

Муравьев отлично представлял, что теперь айгунский генерал докажет своему правительству, что пропустил суда русских не зря. Движение русских на Амуре приобретает новый смысл! Отовсюду пошли сообщения, что китайцы довольны, говорят, что никто еще не разбивал англичан, а Муравьев разбил.

Можно и в Крыму нанести поражение врагу! Неужели нельзя сбить его десант? Наполеона разбили, а под Севастополем бессильны. Это лишь признак, что не подняты коренные силы России, которые сломали хребет зверю в 1812 году. Царь и правительство не знают народа, вели политику австрийского образца, а не русского. Надо знать, какие силы у России!

Убрать генералов, если неспособны. Поставить во главе армии простого человека вроде Завойко. Но этого, видите ли, нельзя сделать! Завойко может быть прекрасным военачальником, но он не может быть кандидатом на такую должность. Нужно происхождение, связи, благословение высших лиц. Но Завойко начал бы с главного, с того же, с чего и на Камчатке, – с солдата.

Так, думая о Завойко, Муравьев, конечно, подразумевал себя.

Но и Завойко и Невельской пока нужны тут. То, что делается на Тихом океане, как бы мало оно ни было по сравнению с событиями в Крыму, но для будущего, полагал Муравьев, имеет гораздо большее значение.

Наступил Новый год. Получено сообщение, что недавно в морское министерство начальником гидрографического департамента назначен Фердинанд Петрович Врангель. Он приглашен из Эстляндии, где жил не у дел. Кажется, признак грядущих перемен. Муравьев был предупрежден заранее своими друзьями из Петербурга. Врангель – враг князя Меншикова. Врангель, видимо, пойдет в гору. Завойко женат на его племяннице. Василий Степанович приобретает теперь двойную цену!

Не попахивает ли либерализмом? Правда, новизна была пока что на старый лад, не бог весть какой либерал Фердинанд Врангель. Он честен и серьезен, но сам плоть от плоти, кровь от крови «всех их». Все же какие-то перемены.

А зима в разгаре. Через Иркутск пошли войска, на огромных санях повезли артиллерию на Шилку, для новых батарей на устье Амура. Всюду заготовляется мука и продовольствие. На Шилке строятся суда нового сплава, то и дело туда и оттуда мчатся курьеры.

…Иркутск оделся в траур. Скорбный колокольный звон стоял над городом. Иркутским соборам из морозной мглы отзывались печальные колокола Иннокентьевского и Знаменского монастырей.

Восемнадцатого февраля умер Николай I. Умер благодетель и покровитель! Но Муравьев не сожалел. Он уже ждал и этого, когда-то должно было случиться. Муравьев подготовил себе другого благодетеля и покровителя, помоложе – законного наследника престола.