В 1984 году архимандрит Вонифатий из Троице-Сергиевой Лавры по благословению Святейшего Патриарха Пимена постриг мать Евфросинию в схиму. При постриге её нарекли Маргаритой.
Когда Таня приехала в Дивеево, старице было уже девяносто лет. Она принимала приезжающих паломников, сестёр общины и относилась к этому как к послушанию, данному ей Самой Царицей Небесной. Старица доставала чугунок батюшки Серафима, поручи, кожаные рукавички преподобного, его большой железный крест. Всё это бережно хранилось, пряталось в годы гонений. Мать Маргарита одаривала богомольцев сухариками из чугунка преподобного, давала советы, наставляла, молилась за всех, кто нуждался в молитве.
Когда Таня с одной сестрой общины пошли к матушке, то по пути завернули на святой источник, искупались не спеша. А старица, оказывается, ждала гостей сразу после литургии. А потом у неё свои дела, правило молитвенное. И вот заходят Таня с сестрой в дом: в крошечной избушке ― сени, кухонька, маленькая келья с низеньким потолком. Заходят, а матушка ворчит:
– Двери закрывайте! Чего так поздно-то пришли?! Где вас носило?!
Таня опешила. Она представляла мать Маргариту такой благообразной благочестивой схимницей, как в Патериках описывают стариц. Чтобы каждое слово – как пророчество, в каждом предложении ― свидетельство о прозорливости. Новоначальные ведь часто увлекаются внешним благочестием, бывает, с уст не сходит: «простите, благословите, спаси Господи, ангела за трапезой». А тут… Что же это за старица?! Голос громкий, сердитый… Это же просто какая-то сердитая бабушка!
Такой её и местные знали. Называли – «бабка Фрося». Духовный человек, он всех понимает, а душевные и плотские люди – они духовного человека не понимают.
Такой была и схимонахиня мать Сепфора, молитвенно стоящая у истоков возрождения Оптиной пустыни и Клыково. Она тоже была старицей, но жила очень прикровенно, молитвенный подвиг свой скрывала. К ней приезжали иеромонахи, игумены, протоиереи за духовным наставлением, за советом, а соседки недоумевали: «Почему это к нашей бабушке Даше столько священников из Оптиной ездит?»
Таня тогда, в свой первый приход к схимнице, только одно почувствовала: как хорошо ей в этом маленьком домике, как легко на душе рядом с матушкой, как уходят тревоги и заботы. И ещё поразилась: какое светлое лицо у старицы! И в келье у матушки было очень благодатно ― две большие иконы: преподобного Серафима Саровского и Божией Матери «Умиление».
Таня попросила:
– Матушка, благословите мне остаться. Быть в общине я, наверное, не заслуживаю, недостойна. Мне бы хоть коров доить или полы мыть, лишь бы жить рядом с Дивеево.
Старица улыбнулась и благословила девушке остаться в общине.
А позднее, когда уже много раз приходила Татьяна в эту избушку ― придут все вместе, кто на пол сядет, кто на коленях рядом с матушкой, – позднее Татьяна начала понимать, каким сокровенным человеком была старица.
Она скрывала все свои дары. Внешне – никакого елея. Обедает, лепёшку ест: «Эх, какая вкусная лепёшка! Как хорошо!» Люди придут: «Как там твоя корова? А как твой племянник?» Со стороны – обычная бабушка.