Когда Шевченко приехал к нему – уже вечером, Олег Александрович куда-то торопился. Он успел только сказать, что для Шевченко пришла срочная телеграмма из Москвы, как зазвонил телефон. Аркадий Шевченко услышал в мощной мембране громкий голос жены Трояновского:

– Что ты там торчишь? Машина ждет. Прикрывай свою лавочку и скачи на полусогнутых.

Трояновский, улыбаясь, встал из-за стола:

– Извините, Аркадий Николаевич, мне надо идти. Поговорим о телеграмме завтра.

Шевченко поднялся на седьмой этаж и прочитал поступившую на его имя шифровку. Его срочно вызывали на родину – «для консультаций в связи с приближающейся специальной сессией Генеральной Ассамблеи ООН по разоружению, а также для обсуждения некоторых других вопросов».

Шевченко насторожился: с какой стати что-то обсуждать, когда директивы советской делегации на сессию уже готовы? И что это еще за «некоторые другие вопросы»? Он точно знал: когда дипломатов его ранга срочно вызывали в Москву, то причину объясняли ясно и четко. Телеграмма повергла Шевченко в панику. Он вернулся к себе в здание Организации Объединенных Наций и позвонил своему связному – офицеру Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов:

– У меня срочное дело. Я должен увидеться с вами как можно скорее.

Встретившись, сказал, что не поедет в Москву. Он проработал на ЦРУ двадцать семь месяцев и заявил, что больше не может. Он попросил выполнить данное ему обещание: гарантировать политическое убежище в Соединенных Штатах.

Сотрудник ЦРУ вздохнул. Эмигрант Шевченко американскую разведку не интересовал. Но он понял, что Аркадий Николаевич смертельно напуган и успокоить его невозможно. Он попросил время до четверга, чтобы все подготовить. Олегу Трояновскому на следующий день Шевченко раздраженно сказал, что у него масса дел и он улетит в Москву только в воскресенье.

– Я бы вам не советовал тянуть, – ответил Трояновский. – Это не мое дело, но когда центр присылает такую телеграмму, лучше ехать не мешкая.

Шевченко пригласил в ресторан приехавшего из Москвы советника отдела международных организаций МИД Геннадия Сташевского, сказал ему, что хочет поехать в Москву, чтобы завершить дела, связанные со спецсессией ООН. Сташевский не подозревал, что по просьбе КГБ Шевченко вызывают домой.

– Даже не высовывайся с этим, – прервал он Аркадия Николаевича. – Тебе абсолютно незачем ехать. Все решат, что тебе просто охота побывать в Москве.

Шевченко убедился, что вызов в Москву – ловушка.

В четверг ночью он спустился на один пролет в доме, где он жил, и вошел в конспиративную квартиру американской разведки, которую сняли специально для встреч с ним. Его уговорили оставить жене письмо, чтобы она ничего не заподозрила раньше времени. Шевченко поднялся к себе и написал ей записку, которую она увидит только утром. Он положил в портфель снимок дочери, фотографию своей жены вместе с женой Громыко и большое групповое фото с Брежневым.

Шевченко спустился по пожарной лестнице, перешел через улицу и сел в ожидавшую его машину. Его спрятали в доме, принадлежавшем ЦРУ. По иронии судьбы одного из сотрудников ЦРУ, опекавших Шевченко, звали Олдрич Эймс. Через несколько лет он станет агентом советской разведки…