– Да, о нем. Что случилось бы, не будь он квакером? Если бы он продолжил начатое и повел регуляторов на войну?

– Не знаю, – помолчав, произнес Джейми. – Полагаешь, с настоящим лидером они преуспели бы?

– Да. А может, и нет – ведь оружия у них не было, – но все равно результаты были бы значительнее. И тогда…

Показался дом. Задние окна светились – к вечеру разжигали камин, к ужину ставили свечи.

– Если бы регуляторами правильно руководили, может, движение возникло бы здесь и в то время, а не через три года от нынешнего в Массачусетсе.

– Да? И если так, что тогда?

Роджер коротко фыркнул – все равно что пожал плечами.

– Как знать. Я в курсе того, что сейчас происходит в Англии, – они не готовы, они не представляют, чем здесь рискуют. Если война разражается внезапно, без предупреждения – если бы она разразилась при Аламансе, – то и распространяется быстро. Англичане понять ничего не успеют, а война уже закончится. Это спасло бы тысячи жизней и избавило бы людей от долгих лет военных действий.

– А может, и нет, – иронично заметил Джейми, и Роджер засмеялся.

– А может, и нет, – согласился он. – Суть вот в чем: есть время для тех, кто хочет мира, а есть для тех, кто жаждет крови.

Брианна дошла до дома, обернулась и стала ждать остальных, тоже прислушиваясь к разговору.

Роджер остановился рядом с ней и посмотрел наверх. Из дымохода фонтаном вылетали яркие искры, освещая его лицо.

– Вы обращались ко мне, – наконец сказал он, вглядываясь в ослепительную темноту. – На Собрании, у огня.

– Seas vi mo lâmh, Roger an t’oranaiche, mac Jeremiah mac Choinneich, – тихо произнес Джейми. – Да, обращался. «Останься со мной, поющий Роджер, сын Джеремайи».

– Seas vi mo lâmh, a mhic mo thaighe, – сказал Роджер. – «Останься со мной, сын моего дома». Вы это серьезно?

– Ты и сам знаешь.

– Тогда и я серьезно. – Роджер положил руку на плечо Джейми и сжал так, что побелели костяшки. – Я останусь с вами. Мы останемся.

Брианна наконец с облегчением выдохнула – тихо, как сумеречный ветер.

Большая свеча-часы немного прогорела, но оставалось еще много черных колец, отмечающих время. Джейми снова сложил камни в растаявший воск – один, два, три – и задул свечу. Четвертый камень, крупный топаз, был спрятан в деревянной коробочке, которую я обшила промасленной тканью. Его следовало передать в Эдинбург, мужу кузины миссис Баг, который, с его связями в банковском мире, сумеет продать камень и – вычтя разумную комиссию за свои услуги – перечислит средства Неду Говану.

Сопроводительное письмо лежало в коробочке вместе с камнем и содержало поручение Неду: узнать, живет ли некая Лири Маккензи с мужчиной в союзе, равносильном браку, и, если так, заявить о выполнении условий контракта между некой Лири Маккензи и неким Джеймсом Фрейзером, после чего положить средства от продажи камня в банк в качестве приданого для некой Джоан Маккензи Фрейзер, дочери вышеупомянутой Лири, когда та выйдет замуж.

– Ты уверен, что не хочешь попросить Неда узнать, кто этот мужчина? – спросила я.

Джейми решительно покачал головой.