— А ты думаешь, мы, доктора, заговоренные? — беззлобно накинулась на нее раскрасневшаяся от выпитого Виолетта. — Вырезать… Могла бы вырезать сама, так вырезала бы, а я не могу!

— Девочки, хватит цапаться! — строго сказала Инфанта. — Пока готовят горячее, предлагаю поговорить о делах. У кого какие новости?

— Фээсбэшник один к нам стучится, — после всеобщей паузы сказал лысый, которого звали Максим Тимофеевич. — Я ему пятнашку зеленых зарядил за вход. Он шифрованный весь. — Лысый смешно растопырил на приподнятой руке пальцы. — На сеанс не пойдет, хочет сразу в орден.

— Чем полезен? — Инфанта задержала взгляд на штофе с водкой, затем быстро перевела его на Петю.

Пока толстяк, тряся над столом солидным пузом, разливал по рюмкам водку, Максим Тимофеевич продолжил:

— Ему генерала недавно дали. Банки крышует, с депутатами многими вась-васькается, и сам мужик дельный. Не противный.

С плохо скрываемой неприязнью он покосился на Петю.

«Не то, что ты, жопа жирная… Ишь, уселся поближе к нашей цыпочке… Все надеешься перепихнуться? Ну и идиот!» — услышала шатенка его мысли.

— Пятнашка — че-то мало… — подал голос сухонький брюнет.

— Дело не столько в деньгах, Игорь Петрович, — отчеканила Инфанта, — сколько в реальной пользе ордену.

— Несомненно! — закивал Игорь Петрович и что-то проверил в мобильном, который все это время не выпускал из рук.

«Где ж ты, сучка, где?! Завела старика так, что места мало… Работать не могу, спать не могу… жену видеть не могу… Но главное — опухоль простаты благодаря твоей молодой кровушке рассосалась…» Вот о чем на самом деле думал Игорь Петрович, продолжая поддерживать беседу о фээсбэшнике.

Инфанта внимательно посмотрела на Татьяну Федоровну.

«Хабалка сисястая… Хоть бы догадалась меня отблагодарить… Я твоего урода на самый престижный факультет, на бюджет пропихнула… Миома у нее рассосалась…»

Было ясно, что за мышь пробежала между подружками.

Прикрываясь правилами ордена, Виолетта Семеновна хлопотами Татьяны Федоровны, декана одного из факультетов престижного университета, засунула в него своего дебиловатого отпрыска. И Татьяна Федоровна давно рассчитывала на личную, в конвертике, благодарность.

Но Виолетта Семеновна, бесплатно принимавшая в своем кабинете Татьяну Федоровну и ее едва живую, такую же брюзгливую мать, искренне считала, что расплатилась по бартеру.

Подали горячее: шашлыки на шпажках — свинину, курицу и осетрину, сочную долму и нажористые хинкали.

— Петь, положи-ка и мне парочку! — дернула толстяка за рукав дорогого шерстяного пиджака Виолетта Семеновна.

— Знаешь, как их правильно есть? — Петр Анатольевич подхватил за хвостик хинкали с общей тарелки. — За этот хрен держись, надкуси, потом сок высасывай! — хмыкнул он.

От приступа смеха у Виолетты заколыхалась грудь:

— Вот же дурачок!

— Че дурачок-то?! А то лошки некоторые ножом пилить начинают. Типа воспитанные, типа руками не едят.

— Ну-ка, покажи! — кокетливо придвинулась к нему всем своим дородным телом Виолетта.

— Давай, рот открывай и надкусывай! — Петр Анатольевич, под одобрительное похрюкивание Виолетты, принялся кормить ее с руки.