— Ничего, ваша честь, — пробормотал Халлек. — Я… я передумал.

Бойтон хмыкнул. Процесс продолжался, а Халлека прошиб пот: он не представлял, как ему теперь подняться.

Десять минут спустя судья объявил перерыв. Халлек остался сидеть на своем месте, делая вид, что изучает бумаги. Когда комната почти опустела, он поднялся, держа руки в карманах брюк, надеясь, что выглядит достаточно естественно. Разумеется, он просто-напросто поддерживал штаны от сползания вниз.

Запершись в туалете, Билли снял пиджак, повесил его на крюк и осмотрел брюки. Потом снял пояс, и штаны с застегнутой молнией сползли к ступням, только звякнула мелочь в кармане. Он присел на унитаз, поднял перед собой ремень и осмотрел его, как древний свиток. Линда подарила его два года назад в День Отца, теперь он рассматривал его, ощущая, как учащенно от страха забилось сердце.

Дочь купила ему ремень, который оказался немного маловат. Халлек вспомнил, как подумал о простительном оптимизме Линды. Во всяком случае, он застегивал его на вторую дырочку, и это было в самый раз. Только потом, когда бросил курить, стало трудновато его застегивать, даже используя первую дырочку.

После того, как бросил курить… но до того, как сбил цыганку.

Теперь в ремне использовались другие дырки — за четвертой — пятая и, наконец, шестая.

С растущим страхом Халлек осматривал ремень, который куда более лаконично и правдиво все рассказал, чем это сделал доктор Майкл Хаустон. Потеря веса продолжалась, возрос темп, а вовсе не затормозился. Вот и дошел до последней дырки в ремне фирмы «Ник», который всего пару месяцев назад решил тихо-мирно спрятать и купить другой — подлиннее. Теперь нужная была седьмая дырка, а ее не было.

Посмотрел на часы: пора было возвращаться в зал. Но кое-что стало куда важнее, нежели проблема судьи Бойтона, — оспаривать или нет какое-то завещание.

Халлек прислушался. В мужском туалете больше никого не было. Приподняв штаны и придерживая их, он вышел из кабины. Остановившись перед зеркалом, он позволил им вновь свалиться. Задрал рубашку, чтобы лучше осмотреть живот.

Невольно ахнул, и тут же горло сдавил спазм, — только и всего, но вполне достаточно. Брюхо исчезло. Был нормальный живот. Штаны лежали на полу, рубашка задрана из-под расстегнутого жилета — поза комичная, но факты были на лицо. Реальные факты, как обычно, можно истолковывать и обсуждать — в юридических делах к этому быстро привыкаешь, — но сравнение, которое пришло в голову, было неопровержимым. Он выглядел, как юнец, напяливший на себя одежды отца. Халлек стоял перед зеркалом напротив ряда умывальных раковин и истерично думал: «Маскарад! Детская игра. Осталось только усики себе подрисовать».

В глотке рождался хохот от зрелища упавших порток, из которых торчали его волосатые ноги в черных нейлоновых носках. В этот момент он внезапно и просто поверил… во все. Цыган проклял его, и никакое это не раковое заболевание. Рак был бы куда милосерднее и быстрее. Здесь нечто иное, и познание этого только начиналось.

Голос кондуктора закричал в его голове: «Следующая станция — „Пропажа аппетита на нервной почве!“ „Анорексия невроза“! Приготовьтесь к выходу заранее!»