— Следующий! Быстрее! Скоро нужно будет начинать, а вы копаетесь! Девушка, подходите!

— Елизавета Павловна. Меня так родители с детства называли. И попрошу называть меня именно так, а не иначе! А можно вопрос, — послышался противненький женский голосок, привыкший много умничать. — С точки зрения экзистенциальной философии, мир смерти — это просто символ, или скорее метафора…

— Отнесите ее Константину! — заорала Катя, вручая ей бейджик. Константин перекочевал к настоящей Афине, которая внимала каждому его слову. «О, это мудрое решение! Это — победа!» — кивала она, а ей рассказывали о том, что копье — это фаллический символ, а сам процесс тыканья имитирует процесс соития. И это не он, Константин, придумал. А дедушка Фрейд, который никогда не ошибается.

— Дедушка Фрейд ошибся один раз, — пробурчал Эдгард. — Когда встретились твои родители.

— Да как вы смеете! Я, между прочим, врач! — гордо произнес Константин. — У меня есть диплом! Считайте, что я — светило психологии! А вы, простите, кто? Ваше отношение к медицине сомнительно! А знаете почему? Потому что вы не соблюдаете врачебную этику!

Эдгард открыл глаз, поморщился и заинтересовался.

— Я защитил двадцать восемь научных работ, которые были высоко оценены специалистами в моей сфере! — гордо произнес Константин, присматриваясь к тому, как Эдгард спокойно достает чемоданчик.

— Аллергии есть? Сколько весишь? — поинтересовался он, ударяя пальцами по какой-то штуке с иглой. — Какие препараты принимаешь?

— Вы что собрались делать? — произнес Константин, пока Эдгард молча направлялся к нему.

— Спокойной ночи, — усмехнулся Эдгард, а Константин завизжал и начал оседать на стульчик. — Через два часа можно будет тормошить… Эх… Где волшебное слово «спасибо»? Я сегодня щедр, как никогда. Я подарил вам два часа тишины.

— Следующий! — быстро сориентировалась моя половинка, точно решившая уложиться в два подаренных часа. — Так, молодой человек в трауре! Подходите! Имя! Хватит скорбеть! Ты уже в Аиде! Данил, — вяло ответило черное пятно на истории Римской империи, протягивая руку за бейджем, — Зевс!

Все синхронно повернули голову в сторону нового громовержца. Лица старых богов надо было видеть. Особенно Геру. Зюся быстро сориентировался и подошел к своему подопечному.

— Молнию в руках держал? — поинтересовался младший по уму брат, хлопнув Даниила по плечу так, что тот чуть не сложился. — Хвастайся!

— Держал, — просипел парень, потирая ушибленную конечность. — Вот, вчера пришил.

«Цирк…» — простонал Эдгард, глядя на всех с таким страданием, что даже у меня сердце дрогнуло.

— Молодец! Мой мальчик! Он молнией кого-то пришил! Сразу видно мощь громовержца! — смотря на всех свысока Верховный бог повел своего ученика к остальным, а я тоскливо посмотрел на редеющую очередь… «Поду-у-у-у-ушечка», — мысленно простонал я, молясь богу терпения, чтобы этот Тартар быстрее закончился. «Кофеечек! — стонал Эдгард. — И этих пристрелить… Кто-нибудь. Гляньте этого галоперидольного! Он там не оклемался? Если оклемается — я еще вкатаю. Люди, имейте же совесть! Я третьи сутки дежурю!»