Какое-то время мы оба молчали. Она не сводила с меня взгляда. По совести говоря, ее самообладание меня слегка пугало. И уж точно не внушало мне чувства теплоты. Тем не менее она мне нравилась. Мне нравилось, что, притом что мир сдал ей паршивые карты, она, попробовав поиграть в его игру, в конце концов просто показала ему средний палец и ушла, послав все это надувалово куда подальше. Мне нравилось, что она отказывалась упиваться жалостью к себе. Мне нравилось, что она производила впечатление человека, который не нуждается в чьем-либо одобрении.

— Ты ведь уже решила, что ни за что не отдашь этого ребенка, да?

— Они могут переломать мне все кости, но я все равно буду бороться с ними, сколько хватит сил. Единственный способ заставить меня умолкнуть — это отрезать мне язык. А если они хоть на секунду отвернутся, я тут же вгрызусь им в глотку.

— Вот и я про то же. Ты не отдашь им этого ребенка, да, Аманда?

— А ты? — Она улыбнулась. — Ты же никогда не позволишь мне вести этот бой в одиночку, правда, Патрик?

— Возможно, — сказал я. — Я не брошу Софи умирать. И не позволю, чтобы ее отправили в гарем к какому-нибудь эмиру в Дубай.

— О’кей.

— Но Ефим требует ребенка.

— Может, нам удастся выиграть немного времени, если мы отдадим ему крест.

— Да, но Софи он нам не отдаст. Просто даст нам пожить еще один день.

— Идиотка.

— Кто?

— Софи. Ты не знаешь, но я послала ее в Ванкувер сразу после… после…

— Дре мне все рассказал. Про бойню в родильной палате. Про Тимура.

— А. В общем, сразу после этого я велела Софи ехать в Ванкувер. И снабдила ее безупречными документами. Действительно безупречными. За такие люди платят шестизначные суммы. Я родила ее заново.

— А она опять попала в лапы русской мафии.

— Ага.

Я наблюдал за Амандой, пытаясь уловить в ее спокойном взгляде хотя бы намек на неуверенность. Безуспешно.

— Ты готова? В самом деле готова бросить все?

— А что я, собственно, бросаю? Гарвард и прочее?

— Для начала.

Она широко распахнула глаза.

— У меня пять идеальных комплектов документов. Для пяти разных личностей. И одна из них, кстати сказать, уже поступила в Гарвард. А вторая — в Браун. Я еще не решила, что выбрать. Настоящий диплом того или иного университета ничем не лучше, чем фальшивый. А в некоторых случаях даже хуже. С ним труднее химичить. Патрик, в мире появился седьмой континент. И доступ к нему лежит через клавиатуру. Ты можешь раскрасить небо, переписать правила путешествия, можешь делать все, что заблагорассудится. Никаких границ. Никаких пограничных конфликтов. Просто потому, что слишком немногие знают, где искать этот континент. Я знаю. Некоторые из моих знакомых знают. А вы, то есть все остальные, останетесь здесь. — Она наклонилась ко мне. — Так что да. Если играть по твоим правилам, то я — Аманда Маккриди, мне почти семнадцать лет, и я бросила школу. Но по моим правилам Аманда Маккриди — это всего лишь одна карта в очень толстой колоде. Ну, вообрази себе…

Она оттолкнула стул и встала, глядя в выходившее на улицу окно. Схватила с пола сумку и кинула ее на стол. Я проследил за ее взглядом и увидел припаркованную возле дома машину, которой еще минуту назад там не было.