На сегодняшний день большинство историков склоняются к следующей версии.

Жан Шатель был человеком нелюдимым, жил на отшибе, со сворой «молоссов» — охотничьих псов особой породы, происходящей от скрещения волка с собакой. Возможно, один из щенков оказался крупнее и злее других. Возможно, Шатель был мизантропом, который специально натаскал метиса охотиться на людей. Зачем? Черт его знает. Допустим, это был социопат, наслаждавшийся зловещей славой и тайной властью над жизнью и смертью окружающих. Подобные экземпляры встречаются. Во всяком случае, эта версия логично объясняет развязку драмы. Когда родственница Шателя умерла в муках, изгрызенная зверем, охотник решил уничтожить свою опасную «игрушку». Он наверняка знал, где следует искать людоеда, — и хладнокровно пристрелил монстра, когда тот кинулся навстречу хозяину.

Есть еще более причудливая версия — про то, что Шатель действовал не сам по себе, а выполнял приказы своего господина, маркиза де Сент-Албана, слывшего сумасбродом и человеконенавистником.

Теперь уже никто достоверно не установит, что там произошло на самом деле.

Лет десять назад во Франции вышел художественный фильм, навеянный историей про Жеводанское чудовище Le Pacte des loups, но я его не видел и какой из версий придерживаются создатели, не знаю.

Страшноватенькая история. А я в детстве очень за Шапочку переживала!)))Поэтому волков не любила. А сейчас мне их жалко. Мало зверюшек на природе осталось(((

Позапрошлым летом один друг вытащил меня в короткий поход по югу Франции. Предполагалась щекочущая воображение ночевка в Жеводане, но так как поблизости от места исторических событий не было гостиниц, пришлось (и не без удовольствия) заночевать в лесу. Всю ночь оглушительно журчал ручей, и даже сквозь сон был слышен вой… Чей — кто знает?

Увы, это так. Михаил Булгаков — лакировщик действительности. Еще как горят, и ничего от них не остается. Мне как писателю утраты такого рода кажутся трагичнее смерти, потому что текст гораздо долговечнее человеческой жизни.

Можно еще понять, если автор сжигает свое творение сам.

^{>Сам породил — сам убил. Рис. М. Клодта} 

^{>«Гоголь у камина», раскрашенная литография, неизв. худ. (1850-е гг.).}

Но если не уничтожил, а только завещал уничтожить — значит, у самого рука не поднялась. Коли так — любое сомнение толкуется в пользу осужденной.

Даже воля дорогого покойника, с моей точки зрения, в этих случаях несвященна. Поэтому я нисколько не осуждаю Дмитрия Набокова, опубликовавшего «Лауру и ее оригинал» вопреки желанию отца, а Максу Броду мы все должны быть бесконечно благодарны. Если бы Брод сжег рукописи Франца Кафки, то никакого Кафки бы и не было.

Когда же человек, которому досталась рукопись, вовсе не приговоренная автором к уничтожению, истребляет ее по каким-то собственным соображениям, то это уже из разряда преступлений, не имеющих срока давности.

Приведу два примера подобных злодеяний: один более или менее хрестоматийный, другой — малоизвестный.

17 мая 1824 свершилось черное дело. Душеприказчики Байрона спалили двухтомные воспоминания великого поэта и великого эпатажника. Вестминстерское аббатство только что отказало носителю «сомнительной морали» в погребении, но это, как говорится, проблема Вестминстерского аббатства, которое лишилось ценной достопримечательности. А вот истребление байроновских записок — невосполнимая утрата для всего человечества.