Две короткие очереди — знаменитое «тридцать три»[60] по снайперу. Попал — нет? С другой стороны казармы что-то рвануло — и он от страха опять заскочил за угол. Мать твою…

Палили так, что он и на стрельбище такого не видел. Трассеры летели роями, рикошетили. Глянул на Волги — расстреляны, головная горит. Со стороны леса — ведут огонь пулеметы…

Бах!

Пулемет.

Ведет огонь пулемет. Уцелел, нах…

Нехорошо, совсем нехорошо…

За одной из Волг — человек в шлеме, похожем на мотоциклетный — выпрямляется с короткой трубой гранатомета на плече, делает выстрел — граната уходит к цели, оставляя за собой след серого дыма. Человек падает…

Совсем нехорошо. Просто о…еть как хреново.

Бах!

Затыкается и второй пулемет. С противоположной стороны — треск автоматов, крики. Его сослуживцы — хорошо, что москвичи приказали выдать оружие — ведут бой. А он — тут отсиживается. Дембель в опасности, б…

Ефрейтору стало стыдно. В конце концов… он не такой турист, как этот…

Он высунулся из-за угла, дал одну за другой еще три очереди по тому месту, где он видел снайпера. Тридцать три — тридцать три — тридцать три. Все — нет?

Стрельба не прекращалась. Он увидел, как на дороге появился бронетранспортер, за ним Урал — возможно, тот же самый, который привозил москвичей. Черт бы их побрал…

Он хотел высунуться и пострелять еще — но свистнула пуля, и он не решился.

Бах!

Этот выстрел — глухой и громкий — он научился узнавать, выделять в какофонии боя. Бронетранспортер начал притормаживать, Урал — уходить за него. Что — цел?

Он высунулся — ровно для того, чтобы увидеть вспышку выстрела, но уже в другом месте.

Бах!

На этот раз он точно увидел, как в БТР из чего-то попали. Гниды.

А-а-а-а… С…а-а-а-а…

Что-то нашло на него — он понял, что сделал только тогда, когда в магазине кончились патроны. Остаток того, что было — он высадил одной очередью по тому месту, где видел вспышку. Дышал как загнанный зверь.

— Мищенко? Ты что — ох…?

Чья то рука рванула его за плечо, затаскивая за угол…

Старший прапорщик Стеблов, Борь Борич. Самый уважаемый человек на заставе, его сюда из Таджикистана перевели. После того, как местные, таскающие контрабанду, причем не такую как здесь, а оружие и наркотики поклялись его убить. При Стеблове никаких дел делать было нельзя, он был «тормознутым» — то есть сам не брал и никому другим не давал. Потому до сих пор и прапор.

— Тащ старший прапорщик, там снайпер на опушке леса! По нам садит.

— Да? Это плохо.

— Я его завалил, тащ старший прапорщик…

— А это хорошо. Цел?

— Да вроде…

— Тогда за мной, ефрейтор.

Пригибаясь — хотя с этой стороны здания пули не летали — они перебежали на другой угол здания. Дорога — простреливалась, хотя основной огонь шел со стороны леса. Огневые точки там так и не были подавлены. У угла — горбились те, кто остался в живых. Без брони, без касок — схватили по подсумку и выскочили. Тут же был и Лелютин — этот даже без оружия, дятел…

— Миха… — сказал зема, Борисов, тоже из Свердловска — живой…

— Заткнись…

— Значит, так… — Борь Борич поудобнее перехватил автомат — надо Дятлова вытащить. И Лисовецкого. Дым у кого есть?