— О бабах… — бросил Чад

Насколько он помнил — эту песню пела Сандра. Пышечка такая из ФРГ, кудрявая, красивая. Ее плакат — оголенное плечо, сексуальный взгляд — нелегально висел в казарме, офицеры старались не замечать…

— Пам-па-ра-рам, пам-па-ра-рам, по бабам… — затянул шуточную киевлянин Грицюк, который попал в Ленинград не иначе как по блату. У баб он успехом не пользовался, только что петь и оставалось. Вечно прыщавая рожа… тьфу.

Бурак толкнул Чада в бок. Он воспринимал его как старшего товарища, городского — и Чад был не против, потому что вместе они — если и не десяток положат, то пять — семь человек точняк.

— Э, Чад, а чего там…

Надо было понимать — они ехали в Урале, а когда Урал едет, да еще на скорости — услышать можно только прямое попадание танкового снаряда.

— Ты чего?

— Да…

Что-то рвануло грубую ткань тента… на него подуло, что-то просвистело, только поэтому он и понял, что это произошло. Чад поднял голову и недоуменно посмотрел на дырку в тенте… которой не было, когда они выезжали, иначе бы на него всю дорогу дуло…

— Это…

Урал мотануло вправо, да так, что он упал на колени, вперед, протянул руку, чтобы за что-то схватиться. Кто-то упал и навалился на него. Что-то сильно стукнуло по башке — на ней был белый тяжеленный шлем, как у пожарных, только толще.

Движок заглох, машина сильно замедлялась. Теперь — было слышно грохот. Впереди. Сзади. И, кажется, со всех сторон…

— Вот…

— Встань, б… с меня!

— Выходим, б…ь! — перекрикивая шум, заорал их командир, капитан Зинченко — укрыться за машинами, б…ь!

Чад выходил последним, Зинченко, стоящий у кормы машины, дернул его за рукав. Этот офицер тоже выделял Чадова — потому что парень был сметливым и жестким — прирожденный лидер. Хоть и одиночка. В уголовной среде про таких говорят — ломом подпоясанные.

— За мной. Голову пригни…

Чад последовал за ним — и тут понял, что их бронетранспортер, старенькая, списанная из армии семидесятка, которая больше ремонтировалась, чем ездила и вообще непонятно как сюда доплюхавшая — стоит и молчит. Пулемет — молчит.

— Голову пригни, б…! — выругался Зинченко и Чадов поспешил выполнить приказ. По морде бронетранспортера барабанили, визжали, рикошетируя пули.

Зинченко — открыл люк, сунулся туда…

— Принимай!

Тяжелая пуля — с шумом ударила по броне, пробила его — с искрами и грохотом. Чадов отдернул руку.

— Это из чего, б… садят? — добавил еще и матом повидавший многое в Афганистане капитан — из дэшэка что ли? Принимай, чо встал! — вызверился он на Чадова

Сначала, Чадов даже не понял, что произошло с младшим лейтенантом Медведем, командиром бронетранспортера. Потом — до замороженного ужасом мозга дошло — у него нет руки. Совсем — нет руки…

— Тащи его за машину! Ну!

С полным морозом в голове — Чадов вытащил Медведя, может, погибшего, может, и нет — за Урал. Там — к нему кинулся их санинструктор, Федька Брат…

Чадов вернулся назад. Кто-то из экипажа БТР выбирался самостоятельно — правда весь в крови и в полном ауте.

— Выведи их за машину! Вколи промедол! На!

Промедола у солдат не было — только у офицеров. Боялись наркомании…