– Как? – Подполковник растерялся. – Вы кто?

Но через секунду сообразил:

– Алексей Николаевич! Батюшки… И что за тужурка?

На этих словах филер в кубовой рубахе притащил железнодорожника, завернув ему за спину руку. И доложил:

– Ваше высокоблагородие, пытался бежать, был при оружии. Вот он мне на него указал.

И кивнул на нищего старика.

Продан грубо обшарил задержанного и обнаружил у него сверток.

– Что это? – обратился он к незнакомцу.

Тот ответил:

– Не знаю. Лежало, я поднял. Думал, кто деньги обронил. Поглядеть не успел, как меня того… и руку так грубо… Я буду жаловаться приставу! Чего он молчит и отворачивается? Безобразие!

Игорь Алексеевич вопросительно посмотрел на сыщика. Тот пояснил:

– Так и было. Драповый выбросил пакет, как только получил его от Маргуллы. А этот поднял.

Ревизорша, услыхав свое имя, сразу перестала кричать. И у драпового слова тоже кончились. Всех троих рассадили по пролеткам, Лыков с Проданом уселись в подъехавший мотор. Вскоре участники задержания оказались в штабе Тринадцатого корпуса.

Первым делом установили личности смоленцев. Выяснилось, что вице-резидент – это пристав Окружного суда Довгило-Хморович. А железнодорожник – служащий мобилизационного отдела Рязанско-Уральской дороги Огонь-Догановский. Ясновельможные паны! В свертке лежали инструкции по перефотографированию секретных документов. Игорь Алексеевич раскрыл их и зачитал один абзац:

– «При съемке цветных планов следует иметь в виду, что синий цвет почти не выходит. Но, если использовать желтый фильтр, он становится черным». Ну, господа, чем вы это объясните?

Успех был полный. Подполковник первым делом доложил о происшествии генерал-лейтенанту Алексееву. Он взял для доклада Лыкова, и тот познакомился с командиром корпуса, которого очень хвалил Таубе. Сыщик не преминул сообщить об этом с первых слов.

Алексеев, очкарик с неулыбчивым серьезным лицом, при упоминании Таубе хмыкнул в усы:

– Да, я его ученик, чем горжусь. Служил в свое время в канцелярии Военно-ученого комитета под командой Виктора Рейнгольдовича. А вы не тот ли Лыков, который ходил с ним давным-давно в дагестанские горы? Тогда орден с мечами, врученный штатскому, наделал шуму.

– Да, это был я.

– Рад, сердечно рад познакомиться!

Алексей Николаевич знал, что его собеседник – сын рядового солдата, выслужившего храбростью майорский чин; что в турецкую войну он был адъютантом у самого Скобелева; что, наконец, Алексеев считается одним из лучших наших генералов. И когда случится война, ему придется доказывать это на деле…

Подполковник доложил начальству о проведенном задержании, особо отметив самовольное вмешательство сыщика, которое и обеспечило нужный результат. Командир корпуса поблагодарил штафирку. Потом через телефон Алексеев связался с губернатором и ввел его в курс дела. В конце аудиенции генерал сокрушенно констатировал:

– Поляки спят и видят, как бы выскочить из наших дружеских медвежьих объятий. Жалко народ. А куда деваться? Сейчас они заигрывают с Австро-Венгрией. Но поглядите на их армию, с которой нам скоро воевать! С бору по сосенке. Самих австрийцев и немцев всего двадцать девять процентов от боевого состава. Еще восемнадцать – мадьяры, вояки приличные. Зато славян сорок семь процентов, румын – пять, и еще один процент армии составляют итальянцы. Больше половины состава ненадежны. И как Франц-Иосиф собирается вести их в бой?