Началась сессия Окружного суда с участием присяжных заседателей. К рассмотрению предложено восемь дел о кражах, два о грабежах, одно убийство в драке, один поджог, одно изнасилование и одно нанесение раны. Тихий городок…

В качестве анекдота сообщалось о краже из лавки мещанки Боровковой в доме Купеческого общества на Большой Благовещенской улице осетра весом тридцать фунтов[56] и стоимостью десять рублей. Дознание выяснило, что рыбу похитила не имеющая определенных занятий и квартиры смоленская мещанка Авдотья Зеинднер. Часть осетра, около шести фунтов, у нее отобрали и вернули хозяйке, остальное найти не удалось. Зеинднер своей вины не признала, заявив, что осетра она купила.

Еще газеты подробно писали об аресте в гостинице «Лондон» барона де Мерни, который на поверку оказался мещанином Енисейской губернии Патылициным. Мошенник вербовал в свое несуществующее имение работников и брал с них задаток, аж пятьсот рублей. Чтобы потом утечь с собранной суммой.

Алексей Николаевич любопытства ради посидел на одном из допросов «барона». Тот сознался, что купил паспорт в Москве на Хитровке. Скользкий мужчина с бегающим взглядом не понравился статскому советнику. И выйдя с допроса, он отбил телеграмму в Главное тюремное управление: попросил вне очереди проверить пальцевые отпечатки енисейского мещанина. По требованию сыщика эти отпечатки были отосланы в Петербург с курьером. Теперь питерец ждал подтверждения своей догадки[57].

Время шло ко второму завтраку. Так Лыков называл свою давнюю привычку – в одиннадцать часов, если позволяли обстоятельства, выпить рюмку водки и закусить чем бог пошлет. На этот раз в качестве закуски шли балтийские салаки пряного посола. Статский советник опростал серебряную чарку, подцепил вилкой рыбинку пожирнее, но в рот отправить не успел. В дверь требовательно постучали. Тут же она распахнулась, и вошел подполковник Продан.

– Игорь Алексеевич, как ты вовремя! – обрадовался командированный. – У меня как раз сигнал «свистать к водке!». Слыхал про такой?

– Да, ты в прошлый раз меня уже просветил.

– Как, составишь компанию? Или…

– Пожалуй, составлю, – немного неуверенно ответил контрразведчик.

Махнул рюмку, закусил салакой и сразу, без предисловий, перешел к делу:

– Никак домой собираешься?

– Точно так. Злодеи за решеткой, справедливость восторжествовала. Что мне еще делать в Смоленске?

– Например, помочь нам.

Повисла пауза, потом Алексей Николаевич кивнул на ворох газет:

– Государь катается повдоль Волги, и Джунковский вместе с ним. Я этим двоим не нужен, собирался съездить на Ветлугу. Думаю, надо продавать лесное имение. Осталось убедить в этом сыновей. Как сам думаешь?

Продан понял его с полуслова:

– Ты насчет войны?

– Насчет нее, окаянной. Сколько осталось?

Подполковник ответил гримасой:

– Я же не кайзер Вильгельм…

– А все-таки?

Игорь Алексеевич вынул серебряный папиросник, открыл окно, закурил и стал выдыхать дым наружу. Потом ответил:

– Сухомлинов надеется, что в семнадцатом году.

– Почему в семнадцатом?

– Мы к этому времени завершим перевооружение армии.