Она на это только улыбается, а потом встает и смотрит книги на полках. Она высокая, в мать.

– Я читаю «Лунатиков» Кларка, – говорит он ей из своего ушастого кресла.

– Да? Интересно?

– Очень.

– Расскажи мне.

Он пытается пересказать ей, что понял из книги – как Европа ввязалась в эту почти самоубийственную заварушку, – а в итоге, слегка запутавшись, признается:

– Я еще не дочитал, конечно. Меньше половины одолел.

– М-м…

Он спрашивает, в свою очередь, несколько педантично:

– А что ты читаешь?

– «Внесите тела»[83], – говорит она. – Наконец-то добралась.

– Она сечет в политике, – произносит он ей со знанием дела.

– Мне очень нравится, – говорит она. – А потом переходит на семейную тему: – Как мама тут побыла?

Вопрос задан явно неспроста.

– Отлично, – говорит он расплывчато, а затем добавляет с чувством: – Очень мило было с ее стороны приехать. Она должна была быть в Нью-Йорке или где-то еще.

– Я знаю.

И тогда он обращается к ней как-то чересчур учтиво:

– И тебе тоже спасибо, Корделия. Я знаю, сколько тебе всего приходится успевать…

– Ты, наверное, четвертый раз благодаришь меня, – улыбается она. – Хватит уже. Я уже вся заблагодаренная.

– Хорошо, – смеется он, как всегда до жути радуясь ее манере выражаться.

Он испытывает к ней какое-то благоговение.

– Значит, с мамой все прошло отлично? – спрашивает она с нажимом.

Должно быть, Джоанна ей что-то сказала, думает он, позвонила из аэропорта и что-то такое сказала.

– Все было отлично, – подтверждает он и повторяет, стараясь, чтобы голос не выдал волнения: – Все было отлично.

Ненадолго повисает пауза.

И тогда он спрашивает о Саймоне. Говорит, что читал его стихотворение, которое она ему прислала.

– И? – интересуется она. – Что ты думаешь?

– Я впечатлен, – говорит он.

Корделия явно рада. Он рассчитывал на это – порадовать ее.

– Он ведь был здесь весной со своим другом, – вспоминает он.

– Да, знаю.

– Как зовут его друга?

– Фердинанд.

– Точно. Очень интересный молодой человек.

– Да, – говорит она так, как будто это замечание слегка нервирует ее. – Вероятно.

– Мне он понравился, – продолжает он, глядя куда-то в пустоту перед собой. – Мы вели такие хорошие разговоры.

Он улыбается ей.

– Ты с Фердинандом?

– И с Саймоном, конечно.

Вскоре он спрашивает:

– А э-э… Фердинанд тоже в Оксфорде?

Она думает, что он как-то странно, словно неспроста поизносит это имя. И то, что он все время говорит о Фердинанде, тоже кажется ей странным.

– Да, в Оксфорде, – говорит она.

– В том же колледже? Где и Саймон?

– Нет, я думаю.

– Саймон в Святом Иоанне, да?

– Верно.

– Что ж, – произносит он чуть мечтательно. – С ними было так весело те несколько дней. Что думаешь насчет ужина?

– Я думала, мы куда-нибудь выберемся.

– Ну, это мысль. А куда?

– В то место в Ардженте?

Он знает, о чем она говорит, – они уже много лет туда ходят.

– Конечно. Это будет здорово. Я позвоню. Зарезервирую столик.

– Хочешь, я позвоню?

– Нет, думаю, я справлюсь, – говорит он.

Телефон на серванте. А рядом с ним пухлая записная книжка, заполненная номерами от руки. Он листает страницы в поисках нужного номера. Затем берет телефон и медленно, старательно нажимает кнопки. Пока ждет ответа, прижимая трубку к уху, он рассматривает свое перекошенное, разделенное рамой отражение в темном окне.