Третий тоже умолял пощадить его, обещал горы сокровищ за свою жизнь и даже пытался врать, что он целый князь Пикирони. Лоцман его не убил, но не из жалости или по причине обещанного выкупа, а просто для того, чтобы узнать точно впоследствии: кто напал на Кремона Невменяемого. А потом и для показательной казни хоть одного бунтовщика.

Виль-Ройт попросту сильно оглушил последнего врага камнем по голове и тут же быстро связал пленнику руки с крыльями, лапы и клюв снятыми с него же ремнями.

– Вначале всех своих подельников выдашь перед смертью! – бормотал он со злостью. – А уж потом тебе император особую казнь придумает!

Дровосек ему в этом не помогал, а, поднявшись на ближайший камень для лучшего обозрения, просматривал воды громадного ущелья:

– Пар рассеялся… или осел на воду…

Тотчас и лоцман присоединился к своему спасителю, стараясь увидеть: что и от кого осталось на поверхности подсвеченных из глубины вод.

Большой плавер приткнулся бортом в небольшую природную выемку отвесной стены. Причём всего лишь метрах в двадцати дальше от тоннеля, в который вёл левый, если смотреть снизу, жёлоб с моста. Течение его назад не сносило, лишний раз подтверждая, что оного здесь, наверху, не существует. Только в глубинах. На палубе лежали почерневшие или страшно изогнутые, словно изломанные трупы верноприличников. Никто не шевелился, живых не могло там быть по умолчанию.

Маленький кораблик Кремона на самом малом ходу продолжал двигаться вперёд и уже почти скрылся за поворотом, за изгибом всего ущелья. Там тоже никто не шевелился.

Виль-Ройт попытался рассуждать логически, хотя после всего пережитого и увиденного это оказалось несколько сложно:

– Водомёты не могут работать, если ими не управляет Эль-Митолан. Значит, хоть кто-то, но остался в живых на малом плавере. Возможно, что и сам Кремон… И скорей всего он ранен… или в бессознательном состоянии… И Ягуша, наверное, жива… Но тогда получается, что легенда и в самом деле имеет в своей основе реальную историю… Ведь эти двое людей так сильно любят друг друга!

– Точно? – засомневался лесоруб.

– Уже поверь мне! Насмотрелся я на их ауры… Словно созданы друг для друга…

Глаза раскрылись с трудом. Голову приподнять оказалось ещё тяжелей. И хоть опознанный мир был родным, легче от этого не стало. На малом, минимальном ходу плавер приближался к невысокому, но довольно мощному, светящемуся лазурными переливами водопаду. Левым бортом судёнышко почти касалось стены ущелья, а нависшие над головой скальные выступы вызывали непроизвольный страх. Так и казалось, что они сейчас рухнут вниз, погребая под собой обессиленного человека.

Повинуясь сознанию Эль-Митолана, магические движители остановились, и кораблик замер на месте. Потому что, пройди он ещё метров сорок, попал бы под мощь падающей воды. В идеале следовало бы и из-под нависших скал отплыть, но повернуть штурвал Невменяемому не хватило сил.

И только после этого он попытался понять, что ему мешает, что на него давит, что создаёт всё большее и большее беспокойство. У него на спине кто-то лежал. И не шевелился. Даже не дышал. А судя по неприятной, застывающей субстанции на плечах, кровь из прикрывшего своим телом сентега уже вся вытекла и успела остыть.