— Ты не должен сомневаться во мне, — произнес Тирль. — Я всегда был таким. Я не изменился.

При этих словах Оливер нахмурился, но потом улыбнулся.

— Я вижу. Ты всегда был Говардом. Когда ты отправляешься?

— Немедленно. — Тирль встал. Ему надоело выслушивать злобные нападки на Перегринов и, что более важно, хотелось увидеться с Энн Маршалл. Когда он заявил брату, что едва знаком с ней, он солгал. Он держал ее на коленях, когда она была ребенком, вытирал ей слезы и целовал ее, когда она падала, рассказывал на ночь истории о привидениях и получал нагоняи от ее матери за то, что Энн с криком просыпалась среди ночи. А Энн, став взрослой, утешала Тирля, когда умерла его мать.

Он знал, что, если он хочет неузнанным появиться на турнире у Маршаллов, он должен сперва увидеться с Энн и поведать ей о своих планах.

Тирль сидел на стене, окружавшей сад и наблюдал, как Энн гуляет вместе со своими дамами. Одна из дам, как водится, читала вслух. Тирль частенько дразнил Энн за ее ученость: она, кажется, навечно зарылась в книги.

Он прислонился к ветви старой яблони и улыбнулся. Дамы в ярких нарядах и с красивыми прическами, украшенными каменьями и газовыми вуалями, являли собой прелестнейшее зрелище, но Энн выделялась даже на их фоне. Она была исключительно хороша собой, миниатюрна, едва доставала до плеча мужчины, но достаточно уверена в себе, чтобы окружать себя высокими дамами. Она выглядела, как драгоценный камень, а возвышавшиеся рядом дамы служили достойной оправой для ее красоты.

Тирль не сомневался, что, когда дамы будут проходить мимо, Энн заметит его. Возможно, остальные и не взглянут наверх, но Энн никогда ничего не пропускает. Ее ум даже более остр, нежели прекрасно ее лицо, если только такое возможно. К тому же, усмехнулся про себя Тирль, язычок ее острей ножа. Ему слишком часто приходилось служить мишенью для ее острот, и он знал, как больно они жалят.

Когда Энн, посмотрев наверх, заметила его, ее удивление длилось не больше секунды. Удивление — но не испуг, ибо одного мужчины было явно недостаточно для того, чтобы напугать Энн Маршалл. Тирль улыбнулся ей, и она сразу же отвела взгляд.

Энн очень быстро отделалась от дам, отослав их с различными поручениями и встала под деревом, глядя на Тирля снизу вверх.

Он легко спрыгнул наземь и, взяв маленькую ручку Энн, поцеловал ее.

— Луна не может соперничать с тобой в красоте. Цветы стыдливо отворачиваются, когда ты проходишь мимо. Бабочки складывают крылья; павлины не осмеливаются показаться на свет, а драгоценные камни теряют свой блеск; золото…

— Чего ты хочешь, Тирль? — Энн вырвала руку. — Что заставляет тебя слоняться вокруг садов моего отца? Ты влюбился в мою горничную?

— Ты ранишь меня, — заявил он, прижав руку к сердцу и спотыкаясь так, словно его ударили кинжалом. Тирль уселся на каменную скамью. — Я пришел, чтобы увидеть тебя. — Он, улыбнувшись, посмотрел на Энн. — И я даже соглашусь забыть все высказанные тобой обвинения, если ты, как когда-то, усядешься ко мне на колени.

Прелестное личико Энн утратило жесткость, и она улыбнулась, присаживаясь рядом.