— А я и сам, иногда, Кхе!.. Если бы титешником на руках не держал…

«Э-э, дядечки, с этой темы надо срочно съезжать, неизвестно, до чего вы еще договоритесь!»

— А про что об заклад-то бились, дядя Никифор?

— Ой не рви мне душу, Михайла, так продуться! Так продуться!

— Деда, ну хоть ты объясни!

— Кхе! Значит, так дело было. Рассказал нам Ходок про вашу находку и про то, что вы Роську выкупить собираетесь…

— Козел…

— Да будет тебе, Михайла, все равно, все на следующий день открылось. — Никифору явно не понравилось отношение Мишки к Ходоку. — Чего ты на него взъелся?

— Кхе, ну, мы с дядькой твоим об заклад и побились. — Продолжил дед. — Сумеет Никифор из тебя все вытянуть, или нет? Мне только надо было приговор такой вынести, чтобы ты обязательно взялся торговаться.

— А велик ли заклад был?

— Велик. — Дед заметно смутился и принялся с преувеличенным вниманием разглядывать дно опустевшей чарки. — Наша доля прибытка с представлений.

«Блин! Весь наш заработок! Точно: по пьянке его Никешка развел!»

— И ты согласился?

— Кхе! Ну, так уж вышло…

— Но я же не мог купца переторговать!

— А переторговал!

— Да случайно же!

— Не, Михайла! — Слегка уже «поплывший» Никифор поводил перед лицом указательным пальцем. — Не знаю, как у тебя это выходит, но я за тобой с самого приезда смотрю. Давай, Корней Агеич еще по одной?

— Давай, Никеша!

Выпили, закусили, Никифор продолжил с того места, на котором прервался:

— Я за тобой с самого приезда смотрю. Все у тебя, вроде бы, случайно, а только… Не, не бывает таких пацанов!

— Мне это уже говорили. — Мрачно прокомментировал Мишка. — Злость на деда разбирала его не на шутку.

— Правильно говорили! — Никифор косел прямо на глазах, угорское, на «старые дрожжи» шибало по мозгам, как дубиной. — Умный человек говорил! Э-э, а кто говорил?

— Волхва велесова.

— О как! Корней Агеич! Ну что у тебя за внук! С князьями не робеет, попов охмуряет, с волхвами водится, купцов вокруг пальца обводит! Ты кого вырастил?

«Пора линять! Никифор сам не знает, насколько прав — не бывает таких пацанов. Слава Богу, сейчас нажрется, может, забудет?»

— Пойду я дядя Никифор.

— Нет, стой! У меня к тебе дело есть! Сейчас мы еще по чарочке, и поговорим!

— А может, сначала поговорим?

— Можно и сначала, но сперва выпьем!

«Да, джентльмены, такими темпами вы быстро до кондиции дойдете. А Вам, сэр, лучше воздержаться, для вашего возраста, да без привычки, и пятнадцать градусов — выше крыши».

— Корней Агеич! Батюшка! Челом тебе бью и в ноги кланяюсь!

Никифор полез из-за стола, намереваясь подтвердить слова делом.

— Сиди уж! — Милостиво разрешил дед. — Чего просить-то хочешь?

— Яви божескую милость, снизойди к нижайшей просьбе…

— Да чего тебе надо-то?

— Заставь век Бога за тебя молить, по гроб жизни…

— Никеша, ты чего, ополоумел?

— Снизойди к нам, сирым и убогим, и обрати взгляд благосклонный…

— Никифор!!!

— А?

— Чего просить-то хотел?

— А я не сказал?

— Кхе! Не то, что бы совсем ничего не сказал, но… как-то невнятно.

— Да? Тогда — еще по одной!

— Давай! — Дед с Никифором приняли еще по одной. — А теперь о деле поговорим. — Напомнил Корней.