Генерал несколько секунд пристально смотрел севшему напротив Воронову прямо в глаза, потом произнес:

– Сообщения стали поступать еще в четверг вечером. В пятницу более подробные. Все практически соответствовало тому что ты сказал. Я не удовлетворился этим и послал срочный запрос начальнику ГРУ Голикову с просьбой уточнить данные по его каналам. Сегодня пришел ответ от него. Все совпадает! Так что, это все таки правда?!! – Рычагов быстро налил и выпил еще раз.

– Ничего, Паша, привыкнешь, – Андрей тоже осушил вторую, радуясь, что самый трудный этап, кажется, пройден.

– Ну, рассказывай!- потребовал Рычагов.

– Что именно? – усмехнулся Воронов. – Тут можно месяц рассказывать.

– Ну, вкратце, что будет?

– Будет война, – мрачно ответил Андрей. – Скоро, меньше чем через год.

Минут двадцать он рассказывал, не углубляясь, впрочем, в излишние сейчас подробности, о ходе предстоящей войны. Драматическое повествование закончилось примерно одновременно с водкой в бутылке.

– Да,- вздохнул потрясенный рассказом генерал. – Четыре года, больше двадцати миллионов погибших. Кошмар, мы себе будущую войну даже близко так не представляли.

– Но мы выиграли войну, Паша. Уничтожили самый ужасный режим на Земле. И, кроме того, – попытался Андрей подбодрить Рычагова. – Я же здесь, а значит мы можем попробовать сыграть лучше.

– Попробовать то попробуем, а вот получится ли? Кстати, зовут то тебя по настоящему как?

– Андреем и зовут.

– Так что, Андрюха, будешь у меня работать, советником? – слегка хмельной генерал уже начал воспринимать Воронова как равного себе.

– Почему бы и нет? Если сможешь обеспечить легализацию и оградить от нападок известного ведомства.

– Подумаем, как. А пока расскажи дальше.

– Что дальше?

– Ну как там у вас в будущем? В 21 веке? Коммунизм построили?

– Пойми, Паша, – Андрей больше всего боялся именно этого вопроса, ТЕ люди считали построение коммунизма чуть ли не смыслом жизни, поэтому решил зайти издалека. – Коммунизм – это, все таки чистая теория, идеал. А построить идеал невозможно. И само общество меняется, многое из того, против чего боролись первые коммунисты в современном мне капиталистическом обществе уже не существует…

– Подожди, подожди, – прервал его Рычагов. – Так у вас что, капитализм?!!

– Ну, в общем, да. Но это уже не тот капитализм…

– Но как же так!!! Вас что, завоевали?

– Нет. Но мы проиграли экономическую гонку Западу. В обществе возникли процессы, повлекшие распад Союза. Долго рассказывать. А я во время распада вообще еще ребенком был.

Рычагов встал, прошелся по комнате, зачем то подергал за клюв чучело орла.

– Знаешь, Андрей, – сказал он после продолжительной паузы. – Я не хотел никому рассказывать о тебе, думал пользоваться твоими советами в одиночку. Но теперь я понимаю, что это недостойно настоящего коммуниста. Я обязан доложить о том, что ты мне сейчас рассказал, руководству партии и лично товарищу Сталину.

– Ну что ж, я тебя понимаю, – сказал Воронов, в душе радуясь, что Рычагов сам, без подталкивания, принял такое решение. Не очень то верилось в его способность обеспечить надежную "крышу". Да и отпущенный особист наверняка волну поднимет. Лучше обратиться прямо к "пахану".