Розалинда никогда не теряла связь с Бейгбедером. В конце 1946 года, до возвращения Питера в Англию, они провели вместе несколько недель в Мадриде. В 1950-м она снова приезжала туда на некоторое время. Я тогда отсутствовала, но из ее письма поняла, как горько ей было найти Хуана Луиса в таком плачевном состоянии. Розалинда приукрасила ситуацию со свойственным ей оптимизмом: она писала мне о крупных корпорациях, которыми управлял Бейгбедер, и о том, какой большой фигурой он стал в мире бизнеса. Однако между строк я чувствовала, что это ложь.

С этого года Розалинда сконцентрировалась на двух главных стремлениях: добиться развода с Питером и скрасить Хуану Луису последние годы жизни, навещая его в Мадриде. Бейгбедер, по ее словам, старел с невероятной скоростью, с каждым днем его охватывало все большее разочарование и усталость. Его энергия, живость ума, порывистость и динамичность, некогда бившие ключом, угасали на глазах. Ему нравилось, когда она возила его на машине в какую-нибудь горную деревушку, где они останавливались пообедать в простом придорожном кафе. Оставаясь в городе, они просто гуляли по улицам. Иногда им встречались знакомые Бейгбедера, старые товарищи по казармам и кабинетам. Он представлял ее: «Моя Розалинда, самое святое в мире после Девы Марии».

И она, слыша это, смеялась.

Розалинда не понимала, почему Хуан Луис оказался в столь ужасном состоянии: в те времена ему было немногим за шестьдесят, но внутри он стал уже дряхлым стариком — уставшим от всего, унылым и разочарованным. И тогда ему пришла в голову последняя из его гениальных идей: провести оставшиеся годы, глядя на Марокко. Не в самой стране, а взирая на нее издалека. Он предпочел не возвращаться туда, где уже не осталось свидетелей его былой славы. Протекторат закончился в прошлом году, и Марокко вновь обрел независимость. Испанцы уехали, а из его старых друзей-марокканцев уже мало кто был в живых. Бейгбедер не желал возвращаться в Тетуан, но хотел закончить свои дни, видя эту землю на горизонте. И попросил об этом Розалинду: «Съезди на юг, найди для нас место с видом на море».

И она выполнила его просьбу. Гуадарранке. На самом юге. У бухты Альхесирас, напротив пролива, с видом на Африку и Гибралтар. Она купила дом и участок земли и вернулась в Англию, чтобы закончить там свои дела, увидеться с сыном и сменить машину. Розалинда собиралась вернуться в Испанию через две недели, забрать Хуана Луиса и отправиться вместе с ним к новой жизни. На десятый день пребывания в Лондоне она получила из Мадрида телеграмму с сообщением о его смерти. Это стало для нее таким ударом, что она решила, в память о Хуане Луисе, поселиться в том доме, где они собирались жить вместе. И там Розалинда прожила до девяноста трех лет, не теряя способности падать и подниматься, отряхивая пыль с платья и невозмутимо идя вперед. Как бы тяжело ей ни приходилось, ее никогда не покидал оптимизм, защищавший от ударов судьбы и помогавший видеть светлую сторону жизни.

Возможно, вы задаетесь вопросом, что стало с Серрано Суньером. Позвольте мне это рассказать. После нападения немцев на Россию в июне сорок первого Серрано загорелся желанием поддержать своих друзей из Третьего рейха и, красуясь на балконе Генерального секретариата движения на улице Алкала в своей безупречно-белой гимнастерке, похожий на кинозвезду, яростно прокричал: «Россия виновна!» После этого из несчастных добровольцев была сформирована Голубая дивизия, вокзал Эстасьон-дель-Норте украсили нацистскими флагами, и оттуда ушли поезда с тысячами испанцев, отправленных умирать от холода и рисковать жизнью на чужой войне, куда их никто не звал.