– Ну да, ладно, – согласился Лонни.

– Надеюсь, ты помнишь, где оно?

Он уставился на меня. Глаза – ясные, серые, с искоркой. Я ухмыльнулась: мне знаком этот взгляд. Значит, мы помирились.

Мы свернули не направо, на Грандвью, а налево.

Площадка уже выглядела как заброшенный город. Пропали качели. Осталась лишь горка для лазанья, ржаво-синяя и вся в пятнах облупившейся краски. Оборванный веревочный мостик лежал в резиновой крошке. Один его край еще держался за стенку для лазанья, перекладины пока держались.

Я взобралась по колыхающейся лестнице, шмыгнула в трубу и съехала прямо к ногам Лонни, обутым в кроссовки.

– Хочешь?

Он покачал головой.

– Удивительно, но это первый ремонт со времен нашего детства, – заметил Лонни. – Наверное, площадку следовало снести давным-давно.

– Но это же наше место!

– Было, – добродушно указал Лонни.

Да, здесь мы впервые встретились, подружились и придумали наши первые миры. Мы изображали бесшабашных пиратов на веревочном мостике, прыгали с качелей, словно цирковые артисты, и защищали нашу крепость от воображаемых зомби. Кстати, одним из первых наших миров в «Майнкрафте» стала улучшенная версия площадки. Внизу, конечно, повсюду была лава.

После мы всегда держались вместе, даже когда площадка совсем развалилась.

– Помнишь, как я соскользнула со стенки, а ты попытался меня подхватить? – мечтательно спросила я.

– Ага, и получил в награду перелом кисти, – качая головой, ответил Лонни. – Ты и тогда не шибко думала наперед, хотела крайностей и не задумывалась о последствиях.

– Знаешь, если б я хотела послушать лекцию, просто пошла бы в школу, – сложив руки на груди, сказала я.

Лонни пожал плечами, пнул валявшуюся желтую пластмассовую крышечку, блеклую и выцветшую, и пошел к тому, что когда-то было горкой для лазанья. Большинство перекладин валялось на земле. Я брела за Лонни. Он грустно посмотрел на груду. Заходило солнце, и на площадке лежали оранжевые тени.

Повисла тишина.

Лонни был прав. Это место больше не наше.

– Давай уедем, – предложила я.

– Да, чудесное возвращение в прошлое, – насмешливо проговорил он.

Я протянула ему руку. Он взял ее в свою – и между нами словно пробежал разряд. Мы пошли к машине, взявшись за руки. Многие нам удивлялись: мы вот так, вместе. В старшей школе два года разницы – пропасть. Особенно если вы в разных старших школах. Это как захотеть поговорить с кем-то на другой стороне Гранд-Каньона без громкоговорителя: можно только приставить руки ко рту.

Лонни развернулся и поехал назад по улице.

Я вытащила телефон и загрузила приложение «Майнкрафта».

– Если ты хочешь доставать меня весь вечер насчет того, что я не построила твои глупые ловушки, хоть посмотри, какой отвязный пол я выложила в теплице! – похвасталась я и сунула телефон Лонни под нос. – Ну, посмотри же!

– Бьянка, я за рулем! – рявкнул Лонни и оттолкнул телефон.

Завизжав покрышками, машина резко свернула налево. Оранжевое сияние заходящего солнца на мгновение ослепило нас, и машину чуть занесло; Лонни крутанул руль вправо, чтобы выправить ее. Потом мы запоздало поняли: навстречу нам несется что-то, а мы, наверное, проскочили на красный свет, но не могли разглядеть, что именно едет, солнце светило прямо в глаза. Неслось что-то большое. Все будто в замедленной съемке: секунды как годы, а из динамиков вдруг завопил механический женский голос: «Угроза столкновения! Рекомендую свернуть!»