Они танцевали молча, не говоря лишних слов и полностью сосредоточившись на движениях.

Звучали последние ноты мелодии, когда Николетта вдруг прильнула к нему, быстро вложила что-то в ладонь и шепнула едва слышно: «Я жду». После чего присела в реверансе, благодаря за танец, как того требовали правила, и, развернувшись, сбежала сквозь толпу зевак.

Мейнор сжал кулак и развернулся в другую сторону. Туда, где его ждал принц.

Стоило ему уйти с импровизированной танцевальной площадки, как все словно ожили. Шепотки, голоса, насмешки и ее имя.

«Николетта… Дэрринг… опозорила себя… демон! Позор! Позор! Бесчестие! Как она посмела!»

— А ты отлично танцуешь, — заметил принц, который в дальнем углу стоял в одиночестве и ждал его.

— Тебя это удивляет? — поднял брови Мейнор.

В Пустоши были приняты другие танцы. Яркие, веселые, не такие чопорные и надменные. Там бы он прижал Николетту к себе, сквозь тонкую ткань платья ощущая каждую клеточку девичьего тела. Наряды у них тоже были другие. Легкие, не сковывающие движения и почти ничего не скрывающие.

Мейнор не хотел представлять Николетту в традиционном платье. Не хотел, а все равно видел…

Ариенн никогда до такого не опускалась.

— Я из другого мира, Мейн-оир, — говорила она. — Так нельзя. И тебе, и мне стоит помнить свое место.

Интересно, а ее дочь бы рискнула?

— Ты все-таки решил вмешаться, — констатировал принц, вырывая друга из опасных размышлений.

— Это всего лишь танец.

Демон выхватил бокал у лакея и разом осушил его наполовину. Образ Николетты с распущенными волосами все не выходил из головы.

— Никогда бы не подумал, что она решится. Ты хоть понимаешь, что теперь будет?

— Это всего лишь танец, — снова повторил Мейнор, скривившись от собственного косноязычия.

— С демоном, отродьем Пустоши. Ей этого не простят.

Не простят. Он прекрасно понимал это. И до хруста в кулаках хотел заткнуть рты каждому, кто посмеет сказать плохое о ней. Николетта же совсем ребенок. Одна, брошенная на растерзание всему миру, вынужденная сражаться за себя и родных.

Неужели они не видят, какая она? Или видят, но не могут простить ее смелость, храбрость и решительность? То, что она не сдалась и пошла против них, готовая отстаивать свое право на счастье?

— Мне кажется, что айми Дэрринг все равно.

— Мне тоже так кажется. Никогда не думал, что дочь Альбери такая, — заметил принц, задумчиво потирая гладкий подбородок. — Я вообще никогда не думал о ней, — признался он, а потом протянул: — Интере-е-е-есно.

— Осторожнее, Ваше Высочество. Не стоит одаривать девушку вниманием, которое может ее оскорбить, — сдержанно проговорил демон.

Мейнор знал, что Николетта никогда не станет новой айми Флорентией. Не уподобится той шумной певичке, из-за которой король рассердился и велел сыну срочно жениться. Но все равно мысль о том, что его высочество может коснуться ее… обнять, прижать к себе и…

Да, даже думать об этом было неприятно и даже немного болезненно.

Опустив взгляд, демон разжал кулак и увидел на своей ладони крошечный листок розы. Не простой листок. Путеводный.

«Я жду…»

Ее тихий шепот и решительный взгляд.