В столице царил хаос, почему-то прозванный васильковой революцией. На перекрытом центре, от Площади до Бабаевского рынка стояли палатки, горели буржуйки, варили еду полевые кухни, а вдоль примитивного ограждения слонялись немытые революционеры и требовали от проходящих граждан и заезжих зевак курево. Везде висели коробки для сбора денег, звучала музыка, а на большой сцене, смонтированной на самой Площади, громко вещали сермяжную правду вожди, прилипалы, прихлебалы, искренне ошибающиеся и прочие заинтересованные лица. Не было в этой пёстрой, почуявшей запах заморских денег толпы, только революционных матросов, или, на худой конец, революционных казаков. Да и на революцию всё это было не очень похоже. Так, массовка, задачей которой было лежание в палатках и поедание продуктов, принесённых сердобольными горожанами.
Весело кололись дрова, звенели гитары и голоса барышень в тёплых палатках, офигевших от своей причастности к великим делам и явно готовых отдаться революции и не только.
После стольких лет, проведённых в замкнутом пространстве, Юлька бегала по городу, постоянно улыбаясь и удивляясь размаху строительства, обилию дорогих автомобилей и модно одетой молодёжи. Всё изменилось за эти годы.
В столице Юлька была до посадки дважды. Первый раз на каком-то убогом фестивале, на котором их накормили чем-то испорченным и они всей группой неделю мучились поносом. А второй приезд случился в девяносто восьмом. Их возили в Монастырь. На этот раз посещение столицы обошлось без эксцессов, всё было чинно, пристойно и боголепно, не считая игривого щипка за задницу чернобородым отцом Павлом.
‒ Ущипнул бы ты меня сейчас, святой отец, ‒ улыбнувшись вспомнила Юлька похотливого батюшку, поднимаясь по эскалатору на Площадь. ‒ Пальцы в пучок перестали бы собираться на веки вечные…
Выйдя из перехода, Юлька снова попала в революционный водоворот. Со сцены вещал очередной вождь с расстрельной партизанской табличкой на груди "г. Тайнополь", было много дыма, шариков и одухотворённых, но трезвых лиц. Поймав на себе несколько удивлённо-подозрительных взглядов, Юлька прикрыла шарфом рот, перешла по подземному переходу к главпочтамту и повнимательней присмотрелась к персонажам, полукругом стоящим на сцене. За спиной надрывающегося на жутком суржике вождя из Тайнополя, в белом добротном пальто, стояла её копия со смешными косами свисающими с двух сторон блондинистой головы. Косы были прицепные и толстые, словно были сделаны из каната, которые висят в каждом школьном спортивном зале. Видимо поэтому косы Ульяны в народе прозвали нунчаками.
‒ Прикольно, ‒ Юлька засунула руки в карманы куртки и попыталась подойти к сцене поближе. ‒ Уродилось же такое чудо ‒ вылитая я. И как теперь жить? Выбьется в вожди ‒ по улице не пройти… Хотя, если подумать, может на это и расчёт? Александр Юрьевич зачем-то же включил риторику в основной курс обучения ещё на зоне. Сейчас посмотрим на красаву в деле. Всё равно спешить некуда. ‒ Юлька приподнялась на цыпочки. ‒ Пальтишко на ней недешевое. Сапожки… Этот дурацкий причесон на голове. И, главное, шарфики у всех одинаковые. Как метка. Себе, что ли купить, чтобы не выделяться? ‒ почувствовав едва уловимый запах "Clive Christian", Юлька радостно заулыбалась под своим мохеровым шарфом и, не оборачиваясь, произнесла: ‒ А ведь я знала, дядь Саш, что вы не дадите девушке оторваться в столице на полную.