Изабель теперь реже заговаривала, сидела вечерами перед огнем молча, перестала рассказывать детям всякие истории, напевать, смеяться. Ей хотелось стать меньше, казалось, что если побольше молчать, то не так будет заметна и атмосфера подозрительности, окружающая ее, безымянная угроза, висящая в воздухе, рассеется.

Поначалу ей снился пастух в ракитовой роще. Он рвал желтые цветы и мял их в пальцах. «А теперь, — говорил он, — опусти их в горячую воду и выпей. И тебе будет хорошо». Шрам его куда-то исчез, и когда она спросила его об этом, он ответил, что шрам теперь в другом месте.

Потом ей снился отец: он стоял посреди пепелища на месте дома и ворошил кочергой золу. Она окликнула его — поглощенный своим делом, он даже не поднял головы.

Затем возникла какая-то женщина. Изабель так и не удалось разглядеть ее вблизи. Однажды она встала на пороге, потом неподалеку от деревьев, затем на берегу реки, похожей на Тарн. С ней было хорошо, хотя она ни разу не вымолвила ни слова и всегда держалась поодаль.

После Рождества сны прекратились.

Рождественским утром семья оделась, как положено, в черное — на сей раз это была уже их собственная одежда, они сшили ее из конопли своего урожая. Одежда была тяжелой и грубой, зато долговечной. Дети жаловались, что она натирает кожу. «Чистая правда», — подумала Изабель, но промолчала.

В толпе людей, собравшихся у церкви, они увидел Гаспара и подошли поздороваться.

— Слушай, Этьен, — заговорил Гаспар, — на постоялом дворе мне встретился один тип, который может достать тебе камень на дымоход. В Монбельяре, это день езды отсюда, есть гранитный карьер. Весной он готов приволочь тебе плиту. Ты только скажи, сколько тебе нужно, и при первой же оказии я дам ему знать.

Этьен кивнул.

— А ты сказал ему, что расплатиться я могу только, коноплей?

— Bien sûr.[59]

Этьен повернулся к женщинам.

— Весной у нас будет камин, — сказал Этьен негромко, чтобы соседи-швейцарцы не услышали и не обиделись.

— Благодарение Богу, — машинально откликнулась Изабель.

Он посмотрел на нее, сжал губы и отвернулся. В тот же момент к ним подошла Паскаль. Она кивнула Анне, слегка улыбнулась Изабель. В церкви им не раз приходилось встречаться, но поговорить случая не выпадало. Подошел Авраам Ружмон, настоятель, и заговорил с Анной. Воспользовавшись возможностью, Изабель повернулась к Паскаль:

— Простите, что не зашла повидаться. Сейчас… это сложно.

— А что, узнали про… про…

— Нет-нет, не волнуйтесь.

— Изабель, у меня есть…

Она оборвала себя на полуслове — рядом с Изабель возникла Анна: губы у нее были сжаты, взгляд устремлен на Паскаль.

Та смешалась на мгновение и просто сказала:

— Да поможет вам Бог вынести эту зиму.

— И вам тоже, — слабо улыбнулась Изабель.

— Зайдете к нам в перерыве между службами?

— Bien sыr.

— Отлично. Ну, Якоб, что ты на сей раз для меня припас, chйri?

Он извлек из кармана темно-зеленый камень пирамидальной формы и протянул ей.

Изабель направилась к церкви. Оглянувшись, она увидела, как Якоб о чем-то шепчется с Паскаль.

По окончании утренней службы Этьен сказал ей:

— Ты с мамой идешь домой.