— Людям кажется, что у вас очень симпатичный муж, даже несмотря на… — Он потрогал шею сзади.

— Хвост.

— Вот-вот. Но они не понимают, зачем он бегает, и считают, что шорты его слишком коротки.

Я улыбнулась про себя. Действительно, в деревне бег трусцой выглядит странно, но Рику никогда не было дела до того, что говорят люди.

— Да, но вы-то откуда знаете, что обо мне говорят? — Я перестала улыбаться. — Пирожки с луком, беременность, ставни, стиральная машина и прочее? Вроде бы вы выше всех этих сплетен, но, получается, знаете не меньше других.

— Я не сплетник, — твердо заявил Жан Поль, выпуская в окно струю дыма. — Все это мне было передано как предупреждение.

— Предупреждение о чем?

— Элла, всякая наша встреча становится общественным событием. Вам не следует видеться со мной. Мне сказали, что о нас уже судачат. Мне следовало бы вести себя осмотрительнее. То есть я-то могу не волноваться, но вы женщина, а женщинам всегда труднее. Понимаю, понимаю, вы хотите сказать, что это не так, — заторопился он, видя, что я готова его перебить, — но, что бы вы на этот счет ни думали, так оно и есть. К тому же вы замужем. И иностранка. Что только осложняет положение.

— Меня оскорбляет, что вы ставите их суждение выше моего. Что дурного в наших встречах? Видит Бог, я ни в чем не провинилась. Я замужем за Риком, но из этого не следует, что мне запрещается разговаривать с другими мужчинами.

Жан Поль промолчал.

— И как только вы можете так жить? — нетерпеливо бросила я. — Среди всех этих сплетен. Что, и о вас тоже все известно?

— Нет. Конечно, привыкать к такой жизни после большого города было очень трудно, но я научился вести себя благоразумно.

— А-а, так вы называете это благоразумием — таиться от всех? Знаете, а ведь выглядим мы и впрямь грешниками.

— Боюсь, вы слишком все упрощаете. Больше всего задевает людей, если все происходит у них на глазах, прямо перед ноздрями.

— Перед носом. — Я невольно улыбнулась.

— Ну да, это я и хотел сказать, перед носом. — Он мрачно улыбнулся в ответ. — У них совсем другая психология.

— Что ж, так или иначе, но предупреждение пропало втуне. Встреча состоялась.

Весь остаток пути мы проделали молча.

Переплет наполовину сгорел, страницы обуглены, читать текст невозможно, за исключением фронтисписа. Чьим-то тонким почерком, выцветшими коричневыми чернилами было написано следующее:

«Жан Турнье, р. 16 августа 1507 г.

женился на Анне Турнье 18 июня 1535 г.

Жак, р. 28 августа 1536 г.

Этьен, р. 29 мая 1538 г.

женился на Изабель дю Мулен 28 мая 1563 г.

Жан, р. 1 января 1563 г.

Якоб, p. 2 июля 1565 г.

Мари, р. 9 октября 1567 г.

Сюзанна, р. 12 марта 1540 г.

вышла замуж за Бертрана Було 29 ноября 1565 г.

Дебора, р. 16 октября 1567 г.»

Четыре пары глаз остановились на мне: Жан Поль, Матильда, месье Журден — который, к моему удивлению, оказался здесь же и сидел рядом с Матильдой, отпивая что-то из высокого бокала, — и девочка со светлыми волосами, оказавшаяся дочерью Матилды Сильвией; пристроившись на табурете со стаканом кока-колы в руках, она смотрела на меня расширившимися от возбуждения глазами.