Принесли кофе, и Жан Поль положил на стол письмо Якоба Турнье.

— В нем есть несколько специфических швейцарских выражений, — пояснил он, — которые вам, наверное, не понять. Да и почерк неразборчивый, хотя мне приходилось видеть и похуже. — Он протянул письмо, переписанное едва ли не каллиграфическим почерком.

«Дорогая кузина, какая радость, что Вы написали мне! Я прекрасно помню, хоть и давно это было, краткий визит Вашего отца в Мутье и счастлив познакомиться с его дочерью.

Извините за задержку с ответом на Ваши вопросы, но пришлось покопаться в старых бумагах моего деда, связанных с историей семейства Турнье. Видите ли, это он у нас самый большой любитель генеалогии, и это он занимался изысканиями в этой области. Семейное древо — его работа; в письме трудно описать его или воспроизвести, так что придется Вам приехать сюда.

Тем не менее некоторыми сведениями поделиться готов. В Мутье первое упоминание имени Турнье относится к 1576 году. Это некий Этьен Турнье, и его имя шачится в списке военнослужащих. Имеется также запись о крещении другого Этьена Турнье, сына Жана Турнье и Марты Ружмон. С того времени свидетельств почти не осталось, но затем имя Турнье начинает мелькать все чаще и чаще — с восемнадцатого века и поныне семейное древо ветвится довольно пышно.

Среди Турнье были люди разных занятий и профессий: портной, трактирщик, часовых дел мастер, школьный учитель. В начале девятнадцатого века некий Жан Турнье был избран мэром.

Вы спрашиваете о французских корнях. Помню, дед говорил, что изначально Турнье жили в Севене. Не знаю уж, откуда у него эти сведения.

Рад, что Вы проявляете интерес к семейной истории, и надеюсь как-нибудь увидеть Вас с мужем у себя. Новому члену семейства Турнье всегда рады в Мутье.

Искренне Ваш, Якоб Турнье».

Я отложила письмо в сторону и подняла взгляд на Жана Поля:

— Севен — это где?

Он ткнул пальцем куда-то поверх моего плеча.

— Это провинция к северо-востоку отсюда. В горах, севернее Монпелье и западнее Роны. А по отношению к Тарну на юге.

Я ухватилась за единственное знакомое мне географическое название.

— Вы эту реку имеете в виду? — Я указала подбородком вниз, надеясь, что Жан Поль не заметил, что я приняла Севен за город.

— Ну да. Только у истоков это совсем другая река — гораздо уже и быстрее.

— А где Рона протекает?

Жан Поль, взглянув на меня, извлек из пиджака ручку и быстро набросал на салфетке контур Франции. Он показался мне похожим на коровью голову: восточная и западная оконечности — уши, северная — щетка волос между ушами, граница с Испанией — квадратная морда. Точками он обозначил Париж, Тулузу, Лион, Марсель и Монпелье, волнистыми линиями, расходящимися по вертикали и горизонтали, — Рону и Тарн. Подумав немного, он добавил еще одну точку — у Тарна, справа от Тулузы. Это — Лиль-сюр-Тарн. И наконец нарисовал кружок на левой щеке коровы, непосредственно над Ривьерой.

— Вот это и есть провинция Севен.

— Иными словами, предки мои жили совсем близко?

— Отсюда до Севена по меньшей мере 200 километров, — присвистнул Жан Поль. — Вы считаете, что это близко?