— Насколько я понимаю, обручальное кольцо ты оставила в спальне не случайно. Это ведь некий знак, верно?

Я вытянула левую руку и уставилась на нее, пораженная, как это я вообще не заметила, что кольца нет. Наверное, выпало из кармана моего желтого платья, когда я переодевалась.

— Ты что, злишься на меня за что-то? Но за что? Что я такого сделал?

— Да нет, не в том дело, просто… Понимаешь, Рик, я… Ничего ты не сделал. Мне всего лишь захотелось навестить семью, вот и все.

— Это понятно, но почему такая спешка? Ты мне даже записки не оставила. Раньше такого не было. Ты хоть понимаешь, как я волновался? И как унизительно было узнавать о твоих передвижениях от секретарши?

Ответить мне было нечего.

— Кто это сейчас взял трубку?

— Что? А-а, это друг моей кузины. Он голландец, — ни к селу ни к городу добавила я.

— А этот… этот малый с тобой?

— Какой малый?

— Жан Пьер.

— Нет, его здесь нет. С чего это ты решил?

— Ты спала с ним, я по голосу твоему слышу.

Вот такого поворота я не ожидала.

— Слушай, я действительно не могу сейчас говорить. Тут… словом, я не одна. Извини, Рик, я просто… сама не знаю, что мне надо. Но разговаривать сейчас не могу. Никак не могу.

— Элла… — Голос Рика звучал несколько сдавленно.

— Дай мне несколько дней, ладно? Я вернусь, и тогда мы… тогда обо всем и поговорим. Хорошо? Извини меня.

Я повесила трубку и повернулась ко всем. Люсьен уставился в тарелку; пара из соседнего дома о чем-то увлеченно болтала с Яном; Якоб и Сюзанна сосредоточенно смотрели на меня своими карими, вроде моих, глазами.

— Итак, — бодро заговорила я, — если не ошибаюсь, мы толковали о перспективах моего замужества?

Посреди ночи я проснулась и, ощущая во рту неприятную сухость после выпитого, а в желудке свинцовую тяжесть после съеденного, пошла на кухню вылить минеральной воды. Свет я включать не стала и присела со стаканом к столу, однако тут все еще пахло сыром, и я решила перейти в гостиную. По дороге я услышала негромкие звуки клавесина. Я осторожно открыла дверь и увидела Сюзанну. Она сидела за инструментом, тоже в темноте, лишь свет уличного фонаря падал на нее издали, подчеркивая профиль. Она взяла несколько аккордов, потом остановилась. Услышав, как я негромко окликаю ее, она подняла голову, но тут же понурилась. Я подошла и положила ей руку на плечо. На Сюзанне было гладкое на ощупь темное шелковое кимоно.

— Тебе следовало бы быть в кровати, — мягко сказала я. — Устала ведь. Сейчас тебе надо как можно больше спать.

Сюзанна уткнулась мне в бок лицом и заплакала. Я стояла неподвижно, поглаживая ее вьющиеся волосы, потом опустилась рядом с ней на колени.

— Ян уже знает?

— Нет. — Сюзанна вытерла глаза и щеки. — Элла, я еще не готова к этому. Мне другим хочется заниматься. Я так много работала и только-только стала получать сольные концерты. — Она пробежала пальцами по клавишам. — С появлением ребенка на всем этом можно поставить крест.

— Тебе сколько лет?

— Двадцать два.

— Хочешь иметь детей?

— Когда-нибудь — да. — Сюзанна пожала плечами. — Но пока нет. Не сейчас.

— А Ян?

— О, он будет счастлив иметь ребенка. Но знаешь, у мужчин это по-другому. На его музыкальную карьеру рождение ребенка никак не повлияет. Когда мы заговариваем на эту тему, он словно со стороны смотрит и сразу становится понятно, что всем придется заниматься мне, и только мне.