На чердаке одного из домов собрались около сорока человек. Лондонские представители сначала объяснили принципы, на которых строятся тред-юнионы: вступительный взнос в шиллинг, еженедельный членский взнос в один пенни (от которого освобождались в случае болезни, безработицы или иного несчастья, вызвавшего бы безденежье). Потом обсудили конкретные меры, которые следует предпринять в случае увольнения за членство в тред-юнионе или снижения заработной платы. Особо подчеркивался мирный характер движения: запрещались любые противозаконные или насильственные меры и даже обсуждение на собраниях любых политических или религиозных вопросов. Вдобавок запрещалось употреблять нецензурные или просто непристойные слова.
Предписывалось также держать свое членство в тред-юнионе в тайне от окружающих, включая членов собственной семьи – огласка неминуемо привела бы к репрессиям со стороны судей и фермеров, всегда способных подыскать какие-нибудь юридические крючки. Потом присутствующие все услышанное закрепляли клятвой на той самой картине со смертью. Что поделать, тред-юнионы только-только вышли из детского возраста…
Однако деревня есть деревня. Всегда и везде. Долго удержать что-то в тайне там решительно невозможно: на одном конце чихнут, а на другом тут же воскликнут: «Будьте здоровы!» Знаю по собственному опыту: пятнадцать лет обитаю в деревне, в довольно глухом ее конце. Любая незнакомая машина или прохожий тут же вызывают самый пристальный интерес: а ведь это чужие, интересно, к кому они? Та же реакция на появление незнакомой кошки или собаки – а ведь не наша… В окнах вроде бы никого нет, все занавески задернуты – но любому происшедшему на улице всегда найдется не один свидетель. А то, что происходит во дворах и даже в домах, каким-то волшебным образом быстро становится известным односельчанам…
В общем, не только Толлпадлу, но и всей округе вскоре был известен поименно каждый участник собрания на чердаке. А там эти сведения попали к тому самому дорчестерсксму судье Фрэмптону – ярый защитник богатых фермеров, он и сам был зажиточным сквайром, и его самого все происшедшее касалось, затрагивало его личные интересы.
Судья, без сомнения, возликовал: новорожденный тред-юнион Лоулесса сам сунул голову в петлю. Вовсю действовали Акты 1797 и 1798 гг., согласно которым приношение или принятие какой бы то ни было тайной клятвы считалось уголовным преступлением (к «джентльменам», как я уже говорил, эти меры никогда не применялись).
Судья немедленно отправил донесение министру внутренних дел лорду Мельбурну. Тот с изяществом истого английского джентльмена ответил не без ханжества: в действиях против тред-юниона следует воспользоваться услугами «доверенных лиц». Проще говоря, провокаторов или просто слабодушных.
Парочку таких среди членов тред-юниона люди судьи отыскали быстро: двое батраков сознались, что приносили на чердаке дома тайную клятву перед изображением смерти…
Дальше было совсем просто. Быстро арестовали шестерку активистов-организаторов: Джорджа Лавлесса, его брата Джеймса, Томаса Стэнфорда (на чердаке которого и произошло учредительное собрание), его сына Джона, Джеймса Брайна и Джеймса Хэммета. Однако судье Фрэмптону (к его несомненному сожалению) не представилось случая блеснуть ораторским красноречием и снискать славу «борца с бунтовщиками». Поскольку это был первый случай создания тред-юниона в деревне, власти решили, что лучше пересолить, чем недосолить. Чтобы другим неповадно было. Глава тогдашнего правительства лорд Грей разрешил провести суд в Дорчестере, но судей туда прислал своих, из Лондона. Газеты подняли страшный шум – исключительно выступая против шестерых обвиняемых. Их рисовали опаснейшими смутьянами, собиравшимися устроить то ли бунт, то ли даже революцию. Одна из газет в передовице объявила одной из причин подобного бунтарства «распространение грамотности среди простолюдинов», проклиная «манию к распространению среди низших слоев населения образования, совершенно не соответствующего их положению в обществе». Другими словами, за простолюдинами должно было остаться лишь право поставить после подписи крестик и с грехом пополам сосчитать на пальцах до десяти…