Но Ким не покидало ощущение, что для Даррена Джеймса будет облегчением тот факт, что он никогда не вернется в «Вестерли». Вид избитой, извивающейся на земле Мэнди, на тело которой он наткнулся, постоянно стоял у него перед глазами. Отсюда и его агрессия в больнице – ему необходимо было увидеть ее еще раз. Чтобы заменить тот образ, который вставал у него перед глазами, как только он их закрывал, на новый. Ким сомневалась, что он нашел бы в себе силы вернуться в лабораторию. Доусон признался, что упоминал о том, как Исобел поправляется, когда был в «Вестерли», и непреднамеренно дал Даррену всю информацию, которая могла понадобиться ему для того, чтобы достать всех в больнице.

Воспоминания о Дэниеле постепенно тускнели. Между ними осталось так много недосказанного – и при этом, как это ни парадоксально звучит, им нечего было сказать друг другу. Оба знали, что могло произойти между ними, и именно осознание этого мешало Ким. Она была уверена, что они вновь встретятся – может быть, тогда она уже найдет себя, а у него кто-нибудь будет. Но выбора у нее не было, а значит, и жалеть не о чем.

Ким знала, что она прибегнет к своему испытанному способу – полностью погрузится в расследование следующего дела, которое окажется у нее на столе.

Инспектор вновь посмотрела на лист бумаги, который держала в руке. Это была благодарность, которую она получила за расследование дела о двух пропавших девятилетних девочках.

Присев, Стоун прижала рамку к могильному камню.

– Это вам, – сказала она голосом, севшим от слез. Если б у нее в жизни не было того периода, который она провела с ними, Ким не знала, что получилось бы из нее в жизни. Этой короткой интерлюдии для нее было достаточно. За три года она поняла, каким человеком ей хотелось бы быть. Они поставили ее на ноги.

Кит и Эрика показали ей, что значит быть членом семьи, и беззаветно любили ее. А она в ответ любила их.

И теперь любая ее награда принадлежит им.

Ким достала из кармана второй клочок бумаги. Тот, который Эрика положила в ее ранец в тот последний, роковой день. Для любого другого это было простое разрешение пойти с классом в зоопарк Дадли, но для Ким это было нечто гораздо большее.

Она развернула потертый листок с напечатанным на машинке текстом, который был разделен на две части пунктирной линией. В верхней части описывалась сама поездка: дата, время и что должно быть приготовлено в качестве ланча. Вторая половина содержала стандартное согласие приемных родителей на то, чтобы их «воспитанник» принял участие в мероприятии.

Когда Ким посмотрела на эту часть, ее глаза заволокло слезами. Но это было не важно: она наизусть помнила, что слово «воспитанник» было зачеркнуто и вместо него вписано слово «дочь».

Крепко сжимая эту бумагу, единственное, что у нее осталось, Стоун позволила себе расплакаться. Потом сделала несколько глубоких вдохов и заставила слезы высохнуть.

– Я вас люблю и скучаю, – негромко прошептала она прямо в землю.

На ее заплаканном лице появилась улыбка. Теперь она будет помнить только хорошие дни, проведенные с ними, и их любовь. Меньшего Кит и Эрика не заслужили.