– А кто ещё?

– Да нашлись… зоркие…

Лесник закурил. Седой с недовольным видом поднялся, взял табурет и отсел на дальний край стола. Табачного зелья он, как, кстати, и водочного перегара, на вздым не любил.

– Пахомыч… – позвал Седой, и хрипловатый голос его зазвучал несколько сдавленно. – Мне без Чекана – никак. Молодёжь подрастает, борзеет, того и гляди скинут…

– А мне?! – взорвался лесник, выбросив дым из ноздрей. – Мне как – с твоим Чеканом?..

– «С твоим»! – передразнил лесной гость. – А может, с твоим?

Пахомыч заругался шёпотом и загасил недокурок.

– Ладно, с нашим… – пропустил он сквозь зубы.

– Ну… может, опять стрелки на Пегого переведём?.. – с надеждой спросил Седой.

– А думаешь, не пробовал?.. – остервенело огрызнулся Пахомыч. – Первитин уже говорит: достал ты меня уже, говорит, со своим Пегим! Пегий за балкой стаю водит, сюда не суётся… Обидел он тебя, что ли?.. Это он – мне!

– Ну! А ты?

– Соврал, что обидел… – нехотя признался лесник. – Собаку, дескать, порвали…

Седой крякнул, смутился.

– Нет, ну с собакой, конечно… – покашливая и не глядя в глаза, признал он. – С собакой моя вина. Не досмотрел… Но она ж сама в лес убегла! А братва-то разбираться не будет: откуда, чья?.. Ты уж не серчай, Пахомыч…

– Да хрен с ней, с шавкой! – отмахнулся лесник. – Дура была…

– Ты хоть предупреди, как новую заводить будешь…

– А на кой заводить-то?.. – Пахомыч невесело усмехнулся. – У меня вон ты есть – никакой шавки не надобно…

Что-то дрогнуло в волчьем лице гостя, блеснули из-под тяжёлых надбровий зелёные злые глаза. Конечно, брякнул лесник не подумавши. Сравнить волка с шавкой? Да это всё равно что вора в законе ментом назвать! Пахомыч и сам это понял, поспешил загладить бестактность.

– Ну всё-всё, проехали… – пробурчал он. – Давай-ка лучше об этом нашем… безбашенном…

Разумеется, осознание того, что питомцу его до старости остаётся года четыре, а то и меньше, с некоторых пор не на шутку беспокоило Пахомыча. Пора было и о смене подумать. Закинул однажды мыслишку – привести волчонка полобастее, поучить кувыркаться через пень. Просьба Седому не шибко понравилась, но волчишку привёл. Лобастого. Годовалого.

Для испытания выбрали ту самую поляну, воткнули нож, и Седой на глазах прибылого показал тому, как оно всё делается. Однако стоило вожаку перекинуться в человека, волчишка завизжал от ужаса и кинулся наутёк. Второго Седой приводить отказался.

А про первого думали: пропадёт. Не пропал. Через несколько дней приковылял в стаю без двух когтей на правой передней лапе (в капкан, что ли, так удачно попал?). Седого боялся до дрожи, но готов был теперь идти за ним куда угодно. А крыша, конечно, у Чекана поехала. Такие номера откалывал, что однажды чуть свои не загрызли.

Теперь вот жеребёнок…

Седой сидел ссутулившись, уперев локти в стол, играл желваками.

– Значит, иначе никак? – глухо спросил он.

– Никак, – перекривившись от сочувствия, подтвердил Пахомыч. – Ну ты ж сам на него жаловался бесперечь! – вскричал он плаксиво.

– Значит, никак… – ещё глуше повторил Седой. Кивнул. Вздохнул. – Ну, стало быть, дело решённое… Давай рассказывай, что вы там надумали.