Задание 39.

В безветренную предыюльскую пору по извивающейся тропинке мы возвращаемся с охоты. У каждого за спиной холщовый мешочек, наполненный добычей, настрелянной в течение нескольких часов. Охота была удивительно удачной, поэтому нас не расстраивало то, что четырех подстреленных уток собаки не могли разыскать.

Обессилев от ходьбы, мы улеглись у поваленной березы, покрытой какой-то стелющейся растительностью. Не на расстеленной тканой скатерти, а на шелковистом мху, чуть-чуть посеребренном тонкой паутинкой, разложили мы дорожные яства. Среди них были купленные продукты и не купленные в магазине домашние изделия. Маринованные грибы, поджаренная колбаса, масленые ржаные лепешки, сгущенное молоко, говяжья тушёнка, печёный картофель, немного вывалянный в золе, и глоток напитка, настоянного на каком-то диковинном снадобье, покажутся вкусными на свежем воздухе самому сверхизысканному гурману.

Трудно сравнить с чем-либо то очарованье и наслажденье, которые испытываешь, когда лежишь у костра на берегу безымянной речонки в лесной чащобе. Возникают разговоры на самые необыкновенные и неожиданные темы о трансъевропейских экспрессах, сибирских морозах, обезьяньих проделках, искусных мастерах и о многом другом. Изредка беседу нарушают непрошеные гости: оводы и комары. По справедливости они названы путешественниками бичом лесов.

Легонький ветерок едва-едва колеблет травы. Сквозь ветви деревьев виднеется голубое небо, а на сучочках колышутся листья. В мягком воздухе разлит пряный запах.

Вдалеке неожиданно появились свинцовые тучи, блеснула молния. К счастью, поблизости оказался домишко лесного объездчика – низкое бревенчатое строеньице. Сынишка хозяина, остриженный мальчуган, одетый в короткое пальтецо, приветливо кивал нам головой.

Отблистали молнии, яростный ливень сначала приостановил, а затем и вовсе прекратил свою трескотню. Стихии больше не спорят, не ссорятся, не борются. Расстроенные полчища туч уносятся куда-то вдаль. Выйдя из дома, мы вначале следуем по уже езженному проселку, а потом по асфальтированному шоссе, заменившему прежнюю немощёную дорогу.

Задание 40.

Долго мы ехали, но метель все не ослабевала, а, наоборот, как будто усиливалась. День был ветреный, и даже с подветренной стороны чувствовалось, как гудит в какую-то скважину снизу. Ноги мои стали мерзнуть, и я напрасно старался набросить на них что-нибудь сверху. Ямщик то и дело поворачивал ко мне свое обветренное лицо с покрасневшими глазами и обындевевшими ресницами и что-то кричал, но мне не разобрать было ничего. Он, вероятно, пытался приободрить меня, так как рассчитывал на скорое окончание путешествия, но расчёты его не оправдались, и мы долго плутали во тьме. Он ещё на станции уверял меня, что к ветрам всегда притерпеться можно, только я, южанин и домосед, претерпевал эти неудобства моего путешествия, скажу откровенно, с трудом. Меня не покидало ощущение, что предпринятая мною поездка вовсе не безопасна.

Ямщик уже давно не тянул свою безыскусную песню; в поле была полная тишина, белая, застывшая; ни столба, ни стога, ни ветряной мельницы – ничего не видно. К вечеру метель поутихла, но непроницаемый в поле мрак – невесёлая картина. Лошади как будто заторопились, и серебряные колокольчики зазвякали на дуге.