Когда раздался стук в дверь, вышла из нашей с сыном комнаты. Вышла и стала перед Мастером — смотрите на меня. Длинное платье из светлого серого бархата обнимало мое тело мягко и удобно. Богатое кружево на руках и груди поблескивало живым серебром. В шнуровку такого же серого цвета тоже были вплетены сверкающие нити. Никогда еще не надевала я на себя такого красивого наряда. Зорян сразу стал щупать и дергать мягкую ткань, и я подхватила его на руки и спросила у Мастера:

— Ну, как я вам?

— Сильно, девочка, очень сильно. Я всегда знал, что ты у меня красавица, а ты все не верила… Жених увидит — точно упадет…

— Да мне это не нужно, — смеялась я, — что мне вот с этим делать? Немного не по росту — длинновато. Держать все время руками? Подшить может?

Я всегда одевалась, как зажиточная горожанка. А они не носили в городе одежду такой длины. Ходить, подметая мостовую подолом, было глупо. Городские платья да юбки опускалась донизу, все же оставляя открытыми туфельки, давая свободно ступать.

— Тебя уже ждут. Нужно выходить. Зоряна оставим со…?

— Нет-нет! Он — с нами. Он разумный мальчик, постоит рядом, подержится за юбку. Гусельки возьмем ему…

— Ну, раз с музыкой, то что уж тут скажешь…

В прихожую к Юрасу я выходила, пламенея так, что болели щеки. И становилось почти страшно от этого — буду не красивая для него, а смешная — вся красная. И уже даже жалела, что согласилась провести обряд сегодня. Нужно было завтра… или после… Я была бы готова… или нет? И потому в глаза ему смотрела с мучительным вопросом. Понял ли он мой страх, что вообще подумал, увидев меня такой — новой даже для самой себя? Сердце сжалось и замерло, и я услышала тихое:

— Веснушка… — а потом он кашлянул и сказал громче:

— Шершавый камень, радость моя… я все сделал, как ты велела. И очень сильно надеюсь…

Я тихо выдохнула, а его перебил Тарус, тронув за плечо: — А нам не пора уже… «радость моя»?

А я словно только сейчас увидела их обоих — как они одеты, что и Тарус тоже здесь. Они оба были в праздничной воинской одежде, рядом стоял знакомый стражник. Я спросила:

— Сувор, как ваш сын? Хорошо? Я рада и прошу вас с нами — у нас сегодня праздник. Разделите нашу радость? Юрас, ты не…

— Стой! — дернулся он ко мне, — ты наступила на подол, сейчас упала бы, а спотыкаться по дороге в обрядную нельзя. Длинное? Нужно держать его… нет, это потом. Сейчас я сам понесу тебя. Пока только до повозки, Колючка, не дергайся.

Укутал меня в свою бекешу — большую, теплую. Подхватил на руки и шагнул к двери. Я затрепыхалась, заоглядывалась.

— Юрас, подожди, а Зорян? А ты? Там же холодно, а ты раздет!

— Мне жарко, Таша, — шептал он мне в ухо.

— Мы с Зоряном с вами. Без меня все равно не начнете, — натягивал теплую одежду на внука старик. Он тоже был нарядно одет. И сыну я приготовила праздничную одежду и… это было все, что я смогла. Что будет дальше, я не знала. Как проводят обряд здесь?

Уже когда повозка повернула к дворцу, я вспомнила и спросила:

— Юрас… это платье, такое красивое и дорогое, наверное? Почему ты тогда передал его мне? И что так поздно? Я увидела его, только вернувшись домой.