Тут началась для меня пытка. Мне пришлось подвинуться, чтобы начать рисунок. Старался не касаться её кожи пальцами, чтобы меньше приносить ей неприязни. Дико чесались руки, но я сдерживался, ведя тюбиком по молочной коже.

Рисунок от косточки до бедра занял двадцать минут. После того, как закончил, попросил Анну-Марию развернуться на бок, чтобы лучше видеть её ногу. Она с неохотой, но сделала это, переворачиваясь. Халат разметался по лежаку, и она попыталась прикрыть подолом все сокровенные места. Только вот одна ягодица всё равно оставалась на виду. Она долго ёрзала, пыталась прикрыться, но у неё не получалось. В итоге она просто забила, зло смотря на стену.

От вида её соблазнительных ног и ягодиц меня отвлекали беседы любовниц на арабском языке. Заводя новую тему, они частенько обращались ко мне, выслушивая мой ответ. Это помогало, но бесило одновременно.

Эти два часа были для меня адом. Я еле сдерживался, смотря на эти ноги и стараясь не дотрагиваться до них без причины. Боялся, что сорвусь.

Именно поэтому закончив работу, вскочил с места и как можно быстрее ретировался, на ходу бросая, чтобы Коваль забинтовали ногу.

Нужно было срочно снять напряжение.

Глава 29

Асад

Зайдя в гарем на следующий день после мехенди, снова увидел Анну-Марию, плавающую в бассейне. Мои наложницы снова куда-то подевались, и что-то подсказывало мне, что они ушли смотреть фильм в домашний кинотеатр.

– Плескаешься? – спросил, подойдя к бортику бассейна. Сегодня она заметила меня с входа, мазнула равнодушным взглядом, и продолжила плавать, не обращая на меня никакого внимания. Неужели, это всё из-за вчерашнего? Или кто-то успел уже испортить настроение нашей русской гусыни?

На мой вопрос Коваль не ответила. Продолжила рассекать водную гладь, сверкая своей пятой точкой. Взгляд зацепился за ногу, расписанную хной, оценивая свою работу. Интересно, что она думала о том, что я нарисовал ей совсем другую картинку? Она выбрала лотос, обрамлённый разнообразными витыми узорами, но получила вместо этого раскрывшиеся бутоны розы. Я был доволен своей работой, потому что вкладывал в него все свои чувства.

Чёрт, когда я вообще был таким в последний раз?

– Что случилось? – прищурив глаза, спросил, рассматривая тонкую спину.

Она остановилась и повернулась в мою сторону. Сегодня она выглядела по-другому. Вечно холодное и серьёзное лицо Коваль куда-то пропало. Сейчас она выглядела подавленной, грустной и какой-то опечаленной?

Может, я и ошибался, но у девушки явно что-то произошло.

– Если я скажу, тебе ведь будет всё равно, – произнесла спокойно, без обычного вызова в голосе. Нет, здесь точно что-то не так.

– Ты плохо обо мне думаешь, – её слова меня немного задели. Да, порой я не слушал её, делая всё по-своему, но только тогда, когда знал, что не дождусь от неё ответа.

– Правда? – сказала как всегда с иронией, и я улыбнулся. Вот такая она мне нравилась больше. Только вот моя улыбка продержалась недолго. – Дай мне телефон, я хочу позвонить.

– Нет, – чётко произнёс. – Это не обсуждается.

– Асад! – она впервые назвала меня по имени, поднимая во мне необычные эмоции. Внутри плескалась радость вперемешку с каким-то странным, гнетущим чувством. Она воскликнула так, будто просила меня вслушаться в её слова. – Ты понимаешь, что это ненормально? Я должна была уехать домой, заняться своими делами, но ты заставил меня остаться здесь! Я скучаю по дому и хочу вернуться обратно в Россию. Я могла бы целыми днями искать, как сбежать с этой клетки, доставляя и тебе и себе неприятности. Мне дико скучно здесь и нечем заняться, но вместо того, чтобы занять себя, бегать вне гарема, играя тебе на нервах, я просто прошу тебя дать мне позвонить!