– Они завербовали ее?

– Не знаю. Но почти наверняка. По крайней мере, мы должны исходить из этого. Она не твоя, она – чужая. Понимаешь?

– Я всё понял. Понял свою ошибку. И должен ответить.

– Это не ошибка. Это больше, чем ошибка.

– Это сделаешь ты? Или я?

– Никто. Ты остаешься в игре.

– Почему?

– Догадайся.

– Ты ездил туда?

– Да, я подчистил за тобой. Сделал твою работу в Латинской Америке. Она действительно ничего не знает, я поговорил с ней.

Резидент поежился, потому что представил этот разговор. Как увидел.

– Она не знает ничего, что могло бы вывести на Организацию. Более того, даже когда я спрашивал ее о тебе, она молчала. Даже когда я спрашивал очень настойчиво. Надеюсь, и там она лишнего не сказала. Но если что-то всплывет…

– Я понял. Я знаю правила.

Знал. Но ему напомнили. Куратор напомнил. Организация. Теперь он чист, хотя и чужими стараниями. Он чист, но вряд ли ему забудут эту промашку. И если…

– Что я должен делать дальше?

– Здесь ничего. Считай эту страницу прочитанной и перевернутой. Тебя ждет Родина, тебя ждет регион и привычная и понятная работа…

Два человека сидели на холодном песке, устремив взгляды в океан. Сидели молча, потому что всё было сказано. Было сказано даже больше, чем можно было себе позволить.

Они смотрели вдаль, в бесконечность океана. Туда, где на самом краю горизонта светили огни буровых, которые сверлили, грызли, рвали пустую породу. В чужой, далекой от России стране…