Детская находилась у нас на первом этаже в большой комнате. Там и стояли все шесть кроваток. В общем, отлично оборудованная детская с собственноручно сделанными мной кроватками. Дениска всего полгода как перебрался туда, до этого он спал в кроватке рядом с нашей кроватью. Думаю, понятно, что потрёпанная тетрадь, где от руки Ольгой было записано около пятидесяти сказок, бережно хранилась у меня в наплечной сумке.
Что касается языка, скажу так, дети говорили на некотором суржике из четырёх языков. Это русский, английский, индейский и ирландский. Именно это мне не нравилось, и мы с Ольгой в последнее время старательно ставили им произношение, убирая лишние слова. Основной язык это русский, но, если кто-то из детей не мог найти нужное слово, они вставляли его аналог из других языков, вот и получался суржик, и мы с этим старательно боролись. Вроде потихоньку начало получаться, их словарный запас пополнялся. Мы их, конечно, понимали, но для других это была чистая белиберда, и требовалось это исправить.
Часто поглядывая, как там дети, я шагал по небольшой тропинке, что уходила вверх по долине рядом с ручьём, разрезающим её на две половины. По той, где бежала тропинка, было поле со снятым мной урожаем, ручная мельница гарантированно снабжала нас мукой из свежего урожая, а с другой стороны ручья было поле, где паслись овцы, коровы и, бывало, лошади. Там же была небольшая самодельная изгородь, чтобы они не переходили на эту сторону и не потоптали урожай.
– Анна, запевай! – скомандовал я и услышал звонкий детский голосок, который затянул песню про рыжего Антошку. Через пару секунд к ней присоединились остальные.
Анна у нас была запевалой. Петь она любила и делала это с немалым удовольствием. Причём так, что Ольга начала серьёзно заниматься ею, разучив тексты десятка детских песен. Ольга вообще была интересным человеком, память отличная. Вот я ни сказки, ни песни особо вспомнить так и не смог, а она буквально фонтанировала ими. Как я уже говорил, ответ был прост – младшая сестрёнка. Оказывается, до двенадцати лет родители серьёзно заставляли Ольгу учиться музыке, так что учила она Анну по системе, благо преподавательский стаж имела. Сестра пошла по её стопам, тоже музыкой в детстве занималась.
Ольга в последнее время даже начала намекать, что скоро пора будет покупать пианино. Надо – купим, запасов наличности ещё хватало. Я ведь тогда все мешки с золотыми монетами распотрошил и часть забрал себе, но так, чтобы это не бросалось в глаза, так что на жизнь денег хватало, а еду мы добывали сами, спасибо живности, моей коптильне и полю с огородом. Дети питались исключительно натуральными продуктами. Да по-другому и быть не могло, нет тут химии.
Так вот, с улыбкой слушая детский хор, – Ольга успела поставить им голоса и умение попадать в такт, – я и шагал по тропинке, ведя Ярину в поводу. Одет я был в красную клетчатую рубаху, чёрную жилетку. Брюки были серые с кожаными нашлепками на коленях, на ногах ковбойские сапожки со шпорами. При движении они позвякивали. На голове был белый стетсон, а пояс перетягивал ремень, в кобурах которого покоились оба моих «кольта». Ещё была мелкокалиберная винтовка для охоты, но она лежала в коляске в чехле. Жёны недоумевали о причинах такого моего отношения к оружию, ведь я с ним не расставался, постоянно тренировался в свободное время, даже когда спать ложился, держал его в ящике тумбочки. Держал бы и на тумбочке, но с шестью детьми, от которых было трудно что-то спрятать, – это было опасно.