Перед нами начинает явственно проявляться совсем другой человек — добрый христианин, паломник с самой положительной репутацией.

Оказалось, что и репутация Распутина как «первого вора на деревне» — порождение все тех же «брошюр, газет и слухов». Порой сплетни разносили люди, совершенно не знавшие русской деревни, ее жизни, обычаев и установлений. Так было с восхитительными по своему идиотизму уверениями (появляющимися даже сегодня), что Распутин давно был известен в своем родном селе Покровском как конокрад.

Соль в том, что конокрадов — уличенных или хотя бы просто заподозренных — в старой русской деревне уничтожали моментально, всем миром, зачастую самыми зверскими способами. Лошадь для крестьянина была высшей ценностью, основой благосостояния. Так что человек, известный односельчанам как конокрад, прожил бы до первых сумерек, и не долее…

Обвиняли Распутина и в принадлежности к секте «хлыстов» - по доносу покровского священника Остроумова. Тобольская духовная консистория вела расследование восемь месяцев и вынесла решение: сплошной навет. В религиозном отношении Распутина и всех его домочадцев можно назвать «примерными». Более того: получая от «поклонниц» немалые деньги, Распутин их раздает односельчанам: кому на лошадь, кому на новый дом. Две тысячи пожертвовал на церковь. Ни единая живая душа в деревне не подтвердила ни обвинений в хлыстовстве, ни других наветов. Происходило это в 1907 г. - но дело вяло тянулось аж до 1912 г. (и никто, судя по всему, не боялся «всемогущего» Распутина!). Потом новый епископ еще раз все проверил и приказал прекратить заниматься ерундой…

И вовсе уж поразительное свидетельство воспоминания видного чиновника Министерства внутренних дел С. Н. Палеолога. Проезжая как-то через Покровское, он заметил какого-то странного мужика. Становой пристав рассказал о нем столичному гостю: «Был конокрадом, пьяницей, пропащим человеком. Покаялся, стал молиться, ходить по монастырям, носить вериги. Вернувшись из Иерусалима, дал обет служить Богу. За всех просит, всюду тыкается, ищет правду, кстати и некстати старается „обиженному“ помочь, выручить. Надоел всем (надо полагать, чиновникам. — А. Б.) своими глупыми просьбами и жалобами на несправедливость».

То же самое говорил Палеологу и губернатор: А, Распутин! Как же, знаю. Житья мне с ним нег. Все о чем-то просит. Даже в Петербург из-за него постоянно приходится отписываться. Обратил внимание на его глаза? Как будто кинжал в вас вонзает…

Палеолог, вернувшись в Петербург, забыл об этой встрече. Идет он однажды, но коридорам своего учреждения, а навстречу ему «невзрачный», по-мужицки одетый человек. И спрашивает:

- Милой, где найтить мне министра?

Палеолог ему объяснил, что министр принимает в другом здании, по особой записи, а здесь можно попасть разве что к товарищу министра Харузину. И поинтересовался, в чем нужда.

Мужик охотно ответил: Жидков вы все обижаете - вот я за них и хожу. Градоначальник не принял, не пустили, пристав не хочет слушать, теперь к министру иду. Не примет - царю-батюшке жалиться буду. Они ведь тоже люди, хоть и другой веры. А перед Богом и царем все равны. Ен прикажет.