Императив —

это вот что такое. Когда мой друг был в детском доме, его определили в группу для «особых детей», мягко говоря. Он не разговаривал после того, как мама его поджечь пыталась. Это короткая и мрачная история, как все истории алкоголиков и уголовников. И в этой группе было совсем нехорошо. Это было давно. Подробности ни к чему, Северный Урал, детский дом, спецгруппа. Достаточно. И однажды к Денису Аркадьевичу, так скажем, подошла воспитательница. Грубая тетка, других там не было. И погладила его по голове. И дала два свитерка и брючки – от ее умершего сыночка остались. И шапочку такую, буденовку со звездой. И сказала шепотом: «Ты умный парень. Тебе здесь не место. Ты выправишься и заговоришь! И станешь министром!» И Денис Аркадьевич выправился. Заговорил, к удивлению других сотрудников. И его в обычную группу перевели вскоре, где у него тут же украли и свитерки, и брючки, и буденовку. Но это все было уже неважно – он выжил и стал жить. И даже рисовать. И потом окончил школу, отслужил в армии и стал художником. Министром пока не стал, но, может, все еще впереди? Все, что говорится ребенку с душой и смыслом, становится могущественным императивом. И определяет его жизненный путь. Не всегда это говорят родители, как видите. Учительница тоже может сказать: «Ты бестолочь. Из тебя ничего не выйдет!» Но если есть защитный, более сильный императив – грош цена ее глупым словам. А если и дома такое говорят – это приказ, который будет приведен в исполнение. Иногда совершенно неожиданно, на пике успеха и славы. Так что говорите детям хорошее. Повелительным тоном, можно шепотом – прямо на ухо, как важную тайну. Тоном, не допускающим сомнений. И можно подкрепить императив брючками и свитерком. Или мороженым. А лучше всего – поцелуем и объятиями. Взять и сжать ребенка в объятиях сильно-сильно. И сказать: «Ты будешь министром!» Да хоть кем, главное – счастливым и здоровым. Добрым и обеспеченным. И приказ будет выполнен – императивы всегда выполняются, вот о чем важно помнить…

Я медицинскую практику

проходила в больнице. С тяжелыми больными, после тяжелых операций. Я ведь на военной кафедре получила профессию медсестры – так в мое студенчество все было устроено. И в палатах много лежало пациентов – выздоравливали. А в одной палате лежали всего двое, тяжелые, как их называли. Они не могли вставать и ходить; даже садиться они не могли, бедные. И один пациент, мужчина худенький, все расставлял и поправлял на тумбочке и на стульчике. Чтобы аккуратно лежало. Старался, чтобы все было ровно и красиво. И кушал аккуратно – про тяжелобольных можно говорить «кушал». И вытирал рот платочком. А второму принесли виноград. Он один виноград ел, не угостил своего соседа по палате. Но это же его виноград, верно? А косточки от винограда он плевал на пол. Наверное, ему неудобно было в тарелку их складывать – он плохо себя чувствовал. И вот который прибирался и все расставлял – он выздоровел. А который плевал – остался парализованным. О чем один доктор сразу мне сказал: «Этот пациент, – говорит, – непременно выздоровеет. А вот этот вряд ли». Так и вышло. И худенький мужчина ушел из больницы на своих ногах. Ему надо было на работу. А второй остался лежать. И такое впечатление это на меня произвело, что я даже чашечку немедленно мою. Сразу. А в кафе помогаю официанту убрать посуду – подаю тарелки. Чтобы на столе было опрятно и красиво. И всегда работаю – работа лечит, это еще Селье открыл. Надрываться не надо, конечно. Но и косточки на пол плевать тоже не следует. Надо посильно трудиться, даже если не очень хорошо себя чувствуешь. И стараться жить в чистоте – по возможности, конечно. И делать то, что можешь, – даже одной рукой временно. Это полезно.