«Кто вас ударил?» —

так иногда надо спросить. И человек вспомнит. У одной девушки были проблемы по женской части. И никак не проходили, болел живот и болел… И она отлично вспомнила, как ее бросил любимый человек. Сначала она ему помогла пережить трудный период, делилась последним, любила очень. А потом он сказал: «Я люблю другую!» Внезапно. И у нее заболел живот, словно ее кулаком ударили. И с этого началась болезнь. А другому мужчине сказали: «Вы ни на что не годитесь! Вы только все портите! Вы уволены!» Словно кнутом огрели по спине неожиданно. И у него возникла опухоль в позвоночнике. А другой женщине по телефону наговорили ужасного: проклинали и угрожали. Она не ожидала такого, слушала и плакала. А потом оглохла на одно ухо – на то, которым слушала. И врачи не могли ничем помочь. Бац! – вот так нас ударяют неожиданно. А потом болит очень; иногда так болит, что не проходит. И человек не связывает свою болезнь и удар, предательский и неожиданный. И иногда не раз ударяют, а избивают систематически – словами и поступками. На, получи! Но, если вспомнить удар, можно излечиться. Почему-то так устроена психика. И защититься можно – ударяют всегда неожиданно, внезапно, когда человек не готов к защите. Может быть, большинство болезней – это последствия таких сильных ударов…

У моей подруги мама покончила с собой.

Это было очень давно, нам было по девятнадцать лет. Это была мать-одиночка, как тогда говорили. Высокая худощавая женщина с седыми волосами. Я была к ней привязана, хотя она была молчаливая и строгая. И курила сигареты без фильтра у форточки; после работы на машинке перепечатала «Мастер и Маргарита» Булгакова и мне подарила. И сборник Высоцкого «Нерв». Я с тех пор роман не то что не люблю, но очень мне грустно и тяжело вспоминать Лауру Исаевну. Потому что я любила ее, видите ли. А она – меня. Мы понимали друг друга. А потом у меня своя жизнь началась, дочка родилась, мы редко с подругой стали видеться. И вот такое случилось. И подруга осталась одна-одинешенька; пришла домой, а мама неживая лежит. И записка, где каллиграфическим почерком написано, куда звонить, что делать, где деньги – немножко совсем. И просьба простить. Это был черный ужас. Тяжело писать такое. А причина была глупая, наверное, – Лауре Исаевне писали анонимные письма. Она нам их не читала, конечно. Но иногда была вся черная. Сама черная, а волосы белые, седые… Это продолжалось довольно долго. И спать без снотворного мама подруги не могла. И все курила, курила… А потом вот так вышло. И эти письма мы потом нашли; так, всякая грязь, измышления больного сознания. Старушечьим почерком написано всякое. С обвинениями позорными, с оскорблениями… Это писала одна пенсионерка, потом мы поняли и узнали. Там и про нас было: что нас добрые люди видели в магазине, как мы конфеты покупаем на ворованные деньги. Сто грамм ирисок, как сейчас помню. Там мы эту пожилую даму и видели, соседку. А она с нами любезно поздоровалась. А деньги нам мама дала, конечно; воровать мы не умели. То есть все было собрано в этих грязных письмах, глупости всякие. Но человек умер. И я 1 марта всегда птиц кормлю, в память – это день рождения был 1 марта у Лауры Исаевны. И потому больше всего на свете меня огорчают и гневают анонимные письма. Сейчас их полно стало, в эпоху интернета. И я знаю, к чему они могут привести доброго человека. Легко сказать – не обращайте внимания! Ровно до тех пор легко, пока сами такое письмо не получат те, кто так говорит. Анонимное оскорбление или клевету. И я с этим делом стараюсь разобраться досконально. Потому что это убийцы, которые на тот свет сводят подростков впечатлительных, ранимых людей, искренних и добрых. Самые настоящие убийцы живых существ, как Зощенко писал. И сейчас анонимный донос или клевета стали привычным делом, но и последствия не такие, конечно. В лагерь не сошлют. А на тот свет – вполне могут. И не надо отмахиваться и человеку говорить: «Ах, да не обращайте внимания!» Надо обратить. И надо найти того, кто пишет, если есть возможность. И в глаза посмотреть – просто в глаза посмотреть. И наказать так, как только закон позволяет наказать. Жаль, что не так, как убийцу. Очень жаль.