– Исполняйте, пацаны.

Один из чехов, поняв, что его ждет, завизжал и штаны намочил. Другой молитвы читал. Третий стоял молча – не сказал ни слова, даже когда петлю накинули. Уважаю таких…

Всех мародеров, насильников и грабителей, которые были к тому времени еще живы, мы повесили.

Есть, кстати, много способов повесить человека. Быстрый – это когда скользящую петлю делаешь и вешаешь так, чтобы казнимый упал с высоты – тогда у него шея ломается и смерть наступает мгновенно. Можно медленно – чтобы казнимый умер не от перелома шейных позвонков, а от удушья. Тогда высоту совсем небольшую оставлять надо. Есть по-бандеровски – палач вешает казнимого на своем плече. Можно вверх ногами повесить – тогда человек от кровоизлияния в мозг умрет, а перед этим будет мучаться. Можно повесить при помощи автомобиля – это удавку накинуть и поехать медленно.

Я до того, как все это началось, не знал ни одного из этих способов. А теперь знаю все. Это мы в вятских лесах таким образом с зэчьем оборзевшим разбирались, зэков вешали. С ними по-иному бесполезно, с ними только так. А если у кого жалость проснулась – вы в поселках леспромхозовских не были, где зэки власть взяли. А я там был.

Этих мы повесили «на цыпочках» – это когда человек может ослабить давление удавки, если встанет на цыпочки. Но так как на цыпочках все время стоять невозможно, человек рано или поздно сдается и медленно умирает. Очень медленно. Один зэк три часа умирал.

Но эти были слабаки – полчаса хватило. Подох сначала один, потом еще один, потом еще. И, понятное дело, обратились. Но так как руки у них были связаны, пойти жрать они не могли и бессильно дергались в петлях, как куклы.

Чех, похоже, с ума сошел, он болтал что-то на своем… дуа, что ли, читал.

Я достал блокнот и ручку, написал несколько строк и сунул в нагрудный карман формы чеха. После чего зарядил пистолет.

– На пару патронов я все-таки разорюсь…

Полковник Мунаев тронулся в обратный путь, формально договорившись, – но думы у него на деле были тяжкие.

Русским нельзя было доверять – они были не мусульмане. Аллаха не боялись. Потому с ними дела иметь было нельзя. Если знаешь, что человек боится Аллаха, он как зурна. Все что угодно на нем можно сыграть. А если не боится – может все что угодно быть.

Человек без Аллаха в душе – как граната с выдернутой чекой.

Вместе с Мунаевым ехал некий «коммандер аль– Шишани», что значило – командир из Чечни. Он до того, как все началось, работал на турецкую разведку, тренировал бойцов Исламского государства и имел с ними дела. Его отец был боевиком, совершил хиджру в Турцию, когда русисты второй раз в Чечню зашли.

– Что скажешь?

– Взять можно. Удержать сложно будет.

Чеченцы экспериментировали с рабами-смертниками, с живыми ингимаси[47], но эксперименты пришлось свернуть – людей не хватало.

– Если верхушку завалить.

Полковник цокнул языком:

– Не поможет. Хохлы служить не будут, они не такие, как русские. Для них мы чужие и всегда будем такими.

– Тогда зачем с ними дело иметь? На Волгу идти, там правоверные.

Полковник резко обернулся к бывшему ИГИЛовцу: