Черт…

— На крышу есть выход? Крыша, крыша! — сержант ткнул пальцем себя в грудь, потом потыкал в потолок

— Кха, рафик командон… — ответила женщина — идти здесь. Здесь…

По поскрипывающей под ногами лестнице они поднялись наверх, крыши здесь все были плоскими, потому что дождей почти никогда не было. Сержант услышал топот, потом какой-то шум, вытянулся, чтобы посмотреть вперед — и просто ошалел. Прямо на соседнюю крышу прыгнули душманы, трое, у одного был пулемет, еще у одного — одноразовый гранатомет.

Моджахеды тоже увидели его, но ничего сделать не успели — сержант длинной очередью срезал всех троих, окончательно выполз на крышу, давая дорогу напарнику. Подполз к краю крыши, осторожно высунулся — и увидел метрах в восьмидесяти прячущегося за дувалом духа, с улицы его не было видно, а вот с крыши — видно, и очень хорошо. Прицелившись, он сделал три одиночных выстрела, увидел, как с духа полетела чалма, и брызнуло красным — и в этот момент пулеметная очередь заставила его отпрянуть от края крыши.

— Свои! Свои, б…!

Напарник догадался — надел свой берет на ствол автомата и осторожно поднял над краем крыши, чтобы видно было снизу. Огонь прекратился.

— Черти…

Сменив магазин, сержант занял позицию на краю крыши, рядом с напарником, оба они открыли прикрывающий огонь сверху — и это дало возможность десантникам закрепиться по обе стороны улицы. С той стороны стреляли, стрельба становилась все интенсивнее…

— Надо позицию сменить… — сказал напарник — тут нам сейчас ввалят…

Они перескочили на соседнюю крышу, она была ниже — но там можно было пройти на соседнюю улицу. Так они и сделали, и, осторожно высунувшись, увидели, что улица занята голубыми беретами, и они ведут бой с кем-то, кто находится дальше, в стороне резиденции кандагарского губернатора.

Их заметили, но напарник успел вовремя крикнуть «братва, свои!». Не пострелялись, обошлось…

— Гранит, я Калибр десять! Гранит, я Калибр — десять, высадились мимо точки, высадились мимо точки, прямо на город! Гранит, как слышишь?

В ответ — только шипение помех.

— Твою мать, связь!

— Нет связи, тащ гвардии майор — виновато ответил лопоухий, рыжий, длинный десантник с большим коробом рации на спине — глушат видимо.

— Глушат… я их мать…

Выругавшись по адресу всех — и душманов, и летунов и штаба и разработчиков радиостанций для советской армии, матерый, рано поседевший гвардии майор Тихомиров, старший по званию среди собравшихся на улице десантников, развернул прямо на колене карту. Чья то пуля, ударив в дувал с той стороны, осыпала карту бурой крошкой — но майор только досадливо поморщился, смахнул ее рукой. Менять позицию даже из-за возможного снайпера он не собирался.

— Задача была захватить аэродром, так?

— Так.

— К аэродрому и выдвигаемся. Колобанов, твои пойдут первыми.

— Есть.

Стреляли со всех сторон, и уже было непонятно — кто есть кто в этом городе…

Старший сержант Федоров высунул из-за угла боковое зеркало, которое они отломали от сгоревшего Зила. Зил сгорел — но зеркало осталось, и было как нельзя кстати. Большое, на довольно длинном кронштейне — улица просматривается просто великолепно.