И оно бывает…
Он поднялся на горный перевал и посмотрел на солнце. Солнце его не ослепляло, сегодня оно было каким-то холодным и неживым…
— Аллахумма, инни астахиру-кя би-'ильми-кя ва астакдирукя би-кудрати-кя ва ас'алю-кя мин фадли-кя-ль-'азыми фа-инна-кя такдиру ва ля акдиру, ва та'ляму ва ля а'ляму, ва Анта 'алляму-ль-гуюби! Аллахумма, ин кунта та'ляму анна хаза-ль-амра хайрун ли фи дини, ва ма'аши ва 'акибати амри, фа-кдур-ху ли ва йассир-ху ли, сумма барик ли фи-хи; ва ин кунта та'ляму анна хаза-ль-амра шаррун ли фи дини, ва ма'аши ва 'акибати амри, фа-сриф-ху 'ан-ни ва-сриф-ни 'ан-ху ва-кдур лия-ль-хайра хайсу кяна, сумма арди-ни би-хи[366] — произнес Зардад положенное при этом случае ду’а.
И вдруг впереди что-то вспыхнуло, горы высветило нереально ярким, пронизывающим, режущим светом. Ошеломленный Зардад увидел, как над горами восходит еще одно, второе солнце, которое было еще ярче первого. Аллах услышал его мольбы и покарал тирана
— Аллаху Акбар! — выкрикнул Зардад, и атомный вихрь снес его…
Афганистан, над Кандагаром. Утро 23 марта 1988 года. Советские воздушно-десантные войска 106 ВДД
Сегодня их везли Антеи. Антонов — двадцать два, неторопливый воздушный гигант. Всего пятьсот восемьдесят крейсерская — но почему-то десантники предпочитали прыгать именно с него, а не с более современного и скоростного Ил-76. Тридцать тонн груза — десантники и сбрасываемые контейнеры с тяжелым вооружением. Несколько минут — и небо в куполах.
Командир пока, подполковник Хацкевич, еще в Баграме получив напутствие от своего комдива, генерала Лебедя — бумага просто не выдержит, если попытаться это описать — протиснулся в кабину пилотов, уже с парашютной системой за спиной. Как и подобает командиру, он собирался прыгать вместе со своими подчиненными.
— Что с зоной высадки? — задал он вопрос, перекрикивая натужно ревущие двигатели Антея.
— По докладам Грачи прошли, товарищ подполковник, поклевали этих гавриков — ответил радист — а так не докладывали…
— Не докладывали… А дай сюда.
Подполковник настроил рацию на нужную волну, волну и все необходимые позывные он перед операцией учил наизусть сам и заставлял делать это всех командиров до взводного звена. Если частоты и позывные знает только радист — это верный путь к беде, без связи пропадешь. И черт с ними, с инструкциями.
— Гранит, я Калибр десять, гранит, я Калибр — десять, выйдите на связь!
В эфире творилась сущая какофония, какая всегда бывает при крупной операции — но подполковник упорно долбился со своим вызовом к Граниту, оперативному штабу в Баграме — и добился своего.
— Калибр десять, я Гранит, слушаю тебя, прием.
— Гранит, я Калибр десять, Калибр десять, прошу обстановку на точке выброски, прием.
— Калибр десять, обстановка сложная, ПВО подавлено, но в район остаются остаточные группы противника, некоторые с бронетехникой. Пробиваются на восток, как понял, прием.
Подполковник чуть не выронил гарнитуру — ничего себе остаточные группы — с бронетехникой.
— Гранит, я Калибр — десять, прошу поддержки с воздуха, крокодилами или грачами, прием.