Чил-ду внимательно за ними наблюдал и в конце показал пальцем на свою голову – Йозда поняла и спрятала последнюю, еще видневшуюся снаружи прядь волос Лиры.

Он что-то сказал – видимо, выразил одобрение.

– Спасибо, – пробормотала Лира, под тканью голос звучал приглушенно.

Ей это совсем не понравилось, но Лире не терпелось отправиться в путь… Как будто она знала, куда идти. Но здесь ее ничто не удерживало, тем более что они друг друга не понимали.

Она сложила ладони, надеясь, что жест будет правильно истолкован как выражение благодарности и прощания, поклонилась и взяла рюкзак. Ей было очень жаль уходить, не имея возможности хоть чем-то поблагодарить их за гостеприимство, – кроме разве что денег… Она хотела оставить им пару монет, но побоялась оскорбить хозяев дома.

В переулке у стены стояла тачка – с таким видом, словно сама себя стыдилась. Ни к чему не пристегнутая – кому придет в голову украсть такую вещь? Улицу за переулком заливало ослепительное солнце. Лире уже было жарко под плотным покрывалом.

Зато на нее никто не смотрел. Наконец-то она стала тем, чем пыталась стать с самого начала путешествия: невидимкой. В сочетании со скучной и вялой походкой – спасибо Аните Шлезингер! – покрывало отталкивало любые заинтересованные взгляды. Мужчины проходили мимо, словно она была чем-то вроде тени от дерева; обгоняли, переходя улицу, смотрели сквозь нее. И постепенно Лира начала чувствовать себя в этом новом наряде свободной.

Однако в нем было жарко – и становилось все жарче, по мере того как солнце подымалось выше на небосклон. Лира наугад шла, как она надеялась, к центру города – туда, где было больше шума, больше транспорта, больше народу, крупнее магазины. Рано или поздно она наверняка найдет человека, говорящего по-английски.

Кругом было много вооруженной полиции: кто-то сидел на тротуаре и играл в кости, кто-то внимательно разглядывал всех проходящих мимо, кто-то тщательно обыскивал лоточника, торговавшего какой-то мелочевкой. Другие просто пили или ели у палатки, явно незаконно раскинувшейся посреди дороги. Лира пристально смотрела на них и чувствовала, как их взгляды буквально соскальзывают с нее: один краткий и незаинтересованный – на закрытое лицо, машинальный и неизбежный – на фигуру, и все.

Даже отсутствие деймона не привлекало к ней внимания. Бог с ней, с жарой, – Лира и чувствовала себя так, словно ее выпустили из тюрьмы!

Кроме полиции, на улицах были и солдаты: сидели в бронированных автомобилях или патрулировали окрестности с винтовками на груди. Они словно ждали волнений, которые точно должны вот-вот начаться. Один раз Лира едва не врезалась в самую гущу отряда, допрашивавшего группу мальчишек – настолько юных, что их деймоны стремительно меняли облик, стараясь понравиться взрослым с ружьями и ужасно сердитыми лицами. Один мальчик даже упал на колени и с мольбой протянул к ним руки, но получил удар прикладом в висок и рухнул на мостовую.

Лира чуть не закричала: «Нет!» – и с трудом удержалась, чтобы не кинуться к ним. Деймон жертвы превратился в змею и задергался в пыли. Деймон солдата наступил на нее тяжелой лапой. Змея и мальчик затихли.