– Когда мы прибываем в Селевкию? – спросила она.

– Через два часа.

Лира закрыла глаза. Крепко прижав к груди рюкзак, она позволила себе расслабиться и вскоре задремала.

Казалось, прошло всего несколько секунд, но вот уже офицер осторожно трясет ее за плечо. Голова Лиры будто налилась свинцом: хотелось снова закрыть глаза, уснуть и месяц не просыпаться. Но за окном уже мелькали городские огни, и поезд замедлял ход. Офицер собирал свои бумаги. Услышав, как открывается дверь, он поднял голову.

Сержант что-то сказал – видимо, доложил, что солдаты готовы к высадке, – и посмотрел на Лиру, как будто оценивал ее состояние. Лира опустила глаза: настало время снова стать незаметной, скромной и скучной. «Но как можно быть незаметной с заплывшим глазом, сломанной рукой и кучей синяков и царапин? – подумала она. – Да еще и без деймона?»

– Мадемуазель! – окликнул ее офицер.

Лира подняла глаза и увидела, что сержант что-то ей протягивает. Это были ее очки, с разбитым стеклом и без дужки. Лира молча взяла их.

– Пойдемте, – сказал офицер, – я помогу вам сойти с поезда первой.

Возражать Лира не стала. С трудом поднявшись на ноги, она поморщилась от боли. Офицер помог ей надеть рюкзак, а сержант шагнул в сторону, выпуская их из купе. По всему поезду солдаты собирали свои вещи и оружие; многие уже проталкивались через проход к дверям, но офицер что-то крикнул – и все расступились. Лира двинулась за ним.

– Небольшой совет, – сказал он, сойдя на платформу.

Лира боком слезла с подножки, опираясь на протянутую ей руку, и поторопила офицера:

– Ну?

– Носите никаб, – сказал он. – Так будет лучше.

– Ясно. Спасибо. А вы постарайтесь научить своих солдат дисциплине. Так будет лучше для всех.

– Вы уже сами сделали это.

– Это не моя работа.

– Тем не менее вы сумели защититься. И теперь они подумают дважды, прежде чем решиться на что-то подобное.

– Нет. И вы это прекрасно понимаете.

– Что ж… пожалуй, вы правы. Это отребье, подонки общества. И Селевкия не самый дружелюбный город. Не задерживайтесь здесь. Скоро солдат станет еще больше – прибудут другие поезда. Уезжайте при первой возможности.

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Солдаты провожали ее глазами из окон поезда, пока Лира хромала через платформу к залу ожидания. Она понятия не имела, что делать дальше.

Лира пошла прочь от станции с таким видом, словно имеет полное право тут находиться и точно знает, куда идет. Каждая клетка ее тела болела и как будто была испачкана руками, которые успели коснуться ее тела. Рюкзак был очень, просто ужасно тяжелым – когда он успел стать таким? Невыносимо хотелось спать.

Стояла глухая ночь. Улицы кругом – безлюдные, скудно освещенные, под ногами твёрдо. Ни кустов, ни деревьев, ни даже травы – ни единого парка или хотя бы скверика с какой-то зеленью. Только жесткая мостовая и каменные склады… или банки… или, может быть, конторские здания – негде голову преклонить. Тут, наверное, и комендантский час есть – иначе почему вокруг так тихо? Небось ее еще и арестуют за то, что бродит в ночи по городу. Лира даже не стала бы возражать: в камере хоть поспать можно. Никаких отелей или хотя бы кафе, как будто путешественникам в городе не полагалось ни есть, ни спать. Если ты гость – ты вне закона.