– Ты, наверное, шутишь?

– К чему все эти слова, папа? Люди меняются, меняется и их отношение к собственной жизни. Если я скажу тебе, что прочитала миллион книг и говорила со многими людьми, ты, как и Нил, ответишь, что это все совершенно для меня лишнее.

– Может, и скажу. И думаю, не так уж и ошибусь, раз все это превратило тебя в несчастную женщину, разрушающую свою семью. Разве ты чувствуешь себя человеком второго сорта здесь, у своих родителей? Что же изменилось по сравнению с тем, когда ты жила в вашем собственном с мужем доме?

– Если я не найду работу, то и тут повторится то же самое. Мне обязательно надо поступить на какие-нибудь курсы.

Вексфорд не стал распространяться, насколько ему не нравится идея Сильвии записаться в колледж или на какие-то там курсы. Тогда Доре придется присматривать за Беном и Робином в ее отсутствие. Вместо этого он спросил, не считает ли она, что быть женщиной означает иметь определенные преимущества.

– Например, если у тебя спустило колесо, ты можешь быть уверена, что тут же кто-нибудь остановится и предложит тебе помощь лишь только потому, что у тебя хорошая фигура и очаровательная улыбка. А я в такой ситуации могу сутки напролет размахивать руками, даже не надеясь, что кто-нибудь одолжит мне домкрат.

– Да! Именно потому, что я – «миленькая»! – закричала Сильвия. Вексфорд чуть не рассмеялся, настолько это слово сейчас не подходило к дочери: ее глаза метали молнии, и походила она скорее на фурию. – Ты хоть понимаешь, что это означает? – продолжала бушевать дочь. – Сейчас я тебе объясню. Быть «миленькой» – это означает слышать постоянный свист вслед, это отсутствие уважения, это идиотские комплименты. Это означает, что тебя не воспринимают как человека.

– Да ладно тебе, ты преувеличиваешь.

– Нет, папа, не преувеличиваю. Хочешь, приведу пример? Пару недель назад Нил, паркуясь, врезался в столб. Я поехала в автомастерскую, чтобы они заменили бампер и фару. После того как механики вдоволь насвистелись, мастер сказал мне: «Эх вы, дамочка! Наверняка муж здорово ругался, когда увидел, что вы натворили». То есть он посчитал само собой разумеющимся, что виновницей аварии была я только потому, что я женщина. А когда я объяснила, как обстояло на самом деле, он мне просто не поверил. И все то время, пока я там находилась, он пытался со мной флиртовать, болтал всякие глупости, а когда говорил о машине, звучало это так: «Машина вашего мужа… Передайте вашему мужу… Скажите вашему мужу…» Мы с Нилом одинаково разбираемся в машинах, и она настолько же его, насколько и моя! – Сильвия запнулась. – Но нет! И машина, и дом скорее его, чем мои. Даже дети по закону считаются в большей мере принадлежащими отцу, чем матери. Господи, да сама моя жизнь, оказывается, принадлежит ему!

– Давай чего-нибудь выпьем, Сильвия, – предложил Вексфорд. – Ты немного успокоишься и расскажешь мне, в чем конкретно заключаются твои претензии к Нилу. Кто знает, может быть, я смогу послужить между вами посредником?

Так и получилось, что через пару часов он с глазу на глаз беседовал с зятем в доме, прежде казавшемся ему шумным, наполненным теплом, любовью и куда он раньше с удовольствием приходил в гости. Теперь здесь было тихо, неуютно и пыльно. Нил заявил, что уже поужинал, но инспектор догадался, что так называемый «ужин», скорее всего, содержал немалую долю спирта.