Моя мама очень много лет занималась благотворительностью. Она рассказывала мне, что происходит с людьми в моменты отчаяния. Людям, которые в один миг лишились всего, балет не нужен, и песни им сейчас не нужны (в зону бедствия приезжали гламурные барышни с такой помощью). И ровно через 15 минут эти же бабули подходили ко мне и говорили: «Дочка, прости, Христа ради!» Только за что они прощение просили? За свою боль? Понимаете, это не грязь человеческая, это выход эмоций.

На протяжении своей жизни я сделала один очень важный вывод: больше всего жертвуют не богатые люди, а очень бедные — они отдают последнее. Потому что они знают, каково это — постоянно находиться в нужде.

А теперь вернемся к чиновникам, которые зарабатывают невероятные деньги, радея за судьбы своего народа. Отдайте хоть четверть своей зарплаты на благотворительность! Но нет, не отдают. Удавятся.

А когда эти люди будут наблюдать жизнь не из окна своего дорогого автомобиля, когда им запретят лечиться за рубежом, только тогда они будут развивать медицину в своей стране. Только тогда все наладится! Когда эти люди будут знать, сколько стоит свет, газ, медикаменты, как прокормить своих детей на нищенскую зарплату, и когда, исходя из этого, они будут издавать справедливые человеческие законы, только тогда они будут называться слугами своего народа.

Очень стыдно, что пожарный и медсестра получают копейки. Нельзя сытому решать проблемы отчаявшихся людей. Нельзя!

Вот как раз хороший пиар для депутатов: хочешь служить народу — делай добро!

Мне 50 лет!

Я максимально честна. Честность и правда — для меня вообще жизненная необходимость, без них я задыхаюсь. Признаюсь, однажды у меня было «помутнение рассудка», когда я решила, что все — жизнь подходит к концу. Это случилось в день моего тридцатилетия. Я абсолютно серьезно! Это было в 1997 году. Я прорыдала весь свой день рождения, отказалась от празднования, долго не могла уснуть…

Тогда мне показалось, что наличие взрослого старшего сына (Климу было 11 лет) годовалого Никиты — это уже жизнь взрослой такой бабы…

На следующее утро я проснулась как ни в чем не бывало. Больше никогда со мной этого не случалось.

Скажу больше, у меня никогда не было ощущения возраста. Я не знаю, с чем это связано. Может быть, потому что у меня довольно маленькая разница в возрасте с Климом, может быть, потому что он всегда меня опекал… Сын любит говорить, поучая: «Мам, ну ты не выросла, ну прям, ей-богу, ты как маленький ребенок!»

Все — и сыновья, и друзья почему-то все всегда относились ко мне так, будто я младше их.

Я обидчивая, я сентиментальная, я романтичная. У меня полный набор чисто женских качеств. И знаете, я рада, что ни в работе, ни в жизни у меня не произошло эффекта выгорания, хотя мне многие это пророчили. Мой покойный коллега, известный журналист Игорь Васильков в свое время мне сказал: «Ты не подходишь для профессии журналиста категорически!» Я тогда так обиделась! Спросила: «Почему?» Он ответил: «Ты сентиментальна, в тебе нет жесткости, ты не умеешь отстраняться и выходить из ситуации. Хороший журналист — тот, кто не сопереживает, а информирует. В тебе этого нет! Вот когда у тебя появится так называемый эффект выгорания, мозоли, тогда ты будешь хорошим журналистом; но, судя по всему, ты не устанешь никогда…» Игоря уже нет, но я с ним не согласна!