Ничего себе! Теперь, оказывается, я наказание.

Слышу, пришел Александр Петрович:

– Что опять? – спрашивает он у Татьяны Михайловны.

– Что с ним делать? – тяжело вздохнула женщина, – достал он меня уже, что ни день, то сюрприз. Когда-нибудь он станет нормальным котом?

Я даже не сомневался, что буду, как всегда, виноват. Я ведь рассказал вам всю правду, вы же знаете, что я не собирался бодаться с этой проклятой елкой. Все этот Джингул Белс виноват, и откуда он взялся на мою голову. Если бы он меня не испугал, то и елка бы ваша осталась не тронутой. Из засады я слышал, как хозяева вновь ставили елку, а Александр Петрович мечтал о новом моём наказании.

– Сократ, сдалась тебе эта елка, – бурчал он, – ведешь себя, как подросток. Нам что елку в клетку ставить из-за тебя?

Смеется что ли надо мной, как такое возможно елку в клетку ставить? Но, оказывается, возможно и такое. Раньше мне казалось, что я один такой кот на земле, который не дружит с елками, а потом Димка показал мне в своём ноутбуке фотографии, как люди оберегают свои ёлки от беспокойных животных. Представляете, что придумали? Ставят елку, нижние ветки все обрубают, оставляют только верхние и их наряжают. Как будто мы не умеем лазать по деревьям. Или, например, прикрепляют елки к потолку вниз головой, но ведь при желании и туда можно запрыгнуть. А еще наряжают вместо елки большой кактус, вот это, конечно, великий подвох, на такую елку я бы тоже не покусился, имею печальный опыт общения с этим отвратительным растением. А некоторые граждане действительно ставят ёлку даже в клетку. Увидев это фото, я понял, что Александр Петрович не шутил. На той фотографии звери сидят под клеткой с тоской глядя на блестящее дерево: вот уж точно – видит око, да зуб неймет. Признаюсь честно, до сих пор, когда слышу песню Джингул Белс, у меня шерсть встает дыбом.

А вообще, зиму я люблю, правда, из окна теплой комнаты. Пробираюсь в Димкину комнату, занимаю позицию на окне и жду пока появится моя королева. Люблю смотреть, как идет снег. Снежинки, кажется, летят не вниз, а вверх, ложась пуховой периной на ветки елей, забираются на заборы, крыши домов. На улице сразу становится светло и как-то нарядно. Но, правда, скоро этот вид из окна надоедает. Хочется разнообразия, движения, а зимой, увы, вся природа спит.

Татьяна Михайловна однажды рассказывала детям:

– Помню, в детстве, возвращаясь из школы домой, мы с подружкой нарочно шли по сугробам, да выбирали такие, которые были поглубже. А еще катались с горки до посинения губ, приходили домой и прятали от родителей под батареей штаны с кусками намерзшего льда, потому что знали, в следующий раз не отпустят. А самое смешное, пытались лизнуть на морозе санки и ели мороженое из снега, – улыбнулась женщина.

– Мама, а я помню, как мы с тобой катались на ватрушке, как она перевернулась, и мы с тобой кубарем летели с горы, – засмеялась девочка.

– Да, весело было, – улыбалась Татьяна Михайловна, – вы, когда маленькие были, мы постоянно куда-то выбирались, то на каток, то на лыжах ходили, а сейчас вы выросли, мы все в делах, заботах, времени на совместный досуг не хватает. Это неправильно, надо всем вместе куда-нибудь сходить, например, на коньках покататься. В нашем парке такой огромный каток открыли, с музыкой, с горячим чаем.