Домик ведьмы и внутри оказался чистым и светлым. Единственное помещение было надвое разделено большой печью, внутри которой весело потрескивал огонь и что-то булькало в медном котелке. Я потянула носом. Кажется, это был какой-то отвар, но я не смогла определить ингредиенты, слишком уж много их было намешано. Часть комнаты за печью была отделена ситцевой занавеской в мелкий цветочек и оттуда доносилось хриплое дыхание и надсадный кашель.

— Ваши приятели очень слабы, — Яшемчиха кивнула в сторону занавески. — Провели ночь на голой земле, а вчера здесь как раз сильные заморозки были, вся трава инеем покрылась. Селяне их принесли ко мне, выхаживаю как могу.

Перед печью стоял обеденный стол, накрытый скатертью из той же ткани, что и занавеска, а по обе стороны от него — длинные лавки. Райзен с готовностью уселся на одну из них, стоило ведьме поставить на стол глиняную миску с пирожками и кувшин с вином. Я же молча подошла к печке и заглянула за занавеску. То, что я увидела, заставило мое сердце болезненно сжаться.

Толи у ведьмы сил не хватило на полноценную иллюзию, то ли еще по каким причинам, но пространство за занавеской сильно отличалось от того, что было выставлено напоказ. Здесь, в крошечном уголке с закопченными стенами и земляным полом, на узком тюфяке, кинутом прямо на пол, лежали наши пресловутые торговцы. Я видела их первый раз, но у меня не возникло сомнений, что это они. Один из них выглядел постарше: невысокий, коренастый, плотно сбитый мужчина с непривычно красным лицом, которое наполовину скрывала густая черная борода с редкими серебристыми прядками. Его бочкообразная грудь резко вздымалась, рот был полуоткрыт и из него доносился надсадный хрип. Второй лежал на боку, скрутившись в комок. Я смогла различить лишь худощавые плечи, вздрагивавшие под грязной мешковиной, которой оба были укрыты, и русый затылок. Волосы торговца висели сосульками, толи слипшись от пота, толи от грязи. От обоих тел исходил кислый запах болезни, застарелого пота и безнадеги. А еще в воздухе явственно ощущалось присутствие черной магии, причем в ее самом отвратительном значении.

— С утра в бреду метались, болезные, а теперь вот уснули, — произнес над моим ухом сочувственный женский голос.

Я вздрогнула и моргнула. А потом в немом изумлении вытаращилась на добротную деревянную кровать, на которой лежали те самые торговцы, в тех самых позах, только на этот раз укрытые не куском мешковины, а лоскутным одеялом с цветастой каемочкой. Я еще раз моргнула, но нет, ни кровать, ни одеяло, ни подушки в ситцевых наволочках никуда не делись. Только вот запах болезни и ощущение запрещенной магии никуда не ушло. Иллюзия? А почему сразу не сработала?

— Чем вы их лечите? — спросила я, чтобы поддержать разговор.

— Много способов существует, — усмехнулась ведьма. Взгляд ее неожиданно изменился, стал пронзительным и колючим. Она осмотрела меня с ног до головы, будто ощупывая, и мне захотелось передернуть плечами, чтобы сбросить с себя это ощущение липкой паутины, которое окутало меня после ее взгляда. — А тебе зачем? Ты же не знахарка и магиня очень слабая. Вижу, Силы в тебе совсем чуть-чуть, для обучения мало, а на запечатывание ты не пошла, ведь так?