— Ты хочешь знать, кто тебя предал? — маг усмехнулся, протянул руку и большим пальцем погладил мою губу. Потом растер кровь между пальцев и втянул ее запах, поднеся руку к своему носу. В тусклом свете сверкнуло кольцо дознавателя — черный оникс в оправе из серебра. — Тот, кто тебя спас.

— Райзен!!! — я дернулась в цепях, и острые кораллы вонзились в плоть, рассекая кожу. Под ошейником стало мокро, по шее побежала кровь. — Нет, твой дуэргар доставил нам немало проблем. Мы еле нашли способ вас разделить, ведь рядом с ним ты была практически неуязвима.

Разделить? Я не могла понять, что я слышу. Райзен ушел не сам? Его вынудили? Но тогда к чему та записка?

— Что вы сделали? — прохрипела я, слизывая с губ текущую кровь. На вкус она была соленой, как морская вода.

— Это уже не важно, — маг опять усмехнулся. — Теперь ты в наших руках, а скоро придет и его очередь. Пусть не думает, что ему позволят укрыться. Ни один фейри не может пересечь Границу и остаться безнаказанным. Но ты не переживай, — он потрепал меня по щеке, как собаку, — твоя смерть не будет напрасной, она послужит на благо государства.

Он отступил, собираясь уйти, полы плаща взметнулись, словно крылья ночной птицы.

— Стойте! — я дернулась вслед за ним, уже не обращая внимания на боль, огненным кольцом охватившую раненую шею. — Я хочу знать, кто меня предал.

Дознаватель молча подошел к выходу и открыл дверь. Я, затаив дыхание, следила за ним. Уже на пороге он оглянулся и произнес:

— Джос Иммерли, — и закрыл за собой дверь.

Я остолбенела.

Отец? Предатель — мой отец?! Я не могла в это поверить. Как? Когда? Почему? Заныло сердце, будто чья-то ледяная рука с силой сжала его. Я обвела глазами комнату пыток и столкнулась с изучающим взглядом палача. Он смотрел на меня так, словно я была бездушным камнем, из которого сейчас ему предстоит вырезать забавную вещицу.

— Говорят, у фейри нет души, — пробасил он, подходя ближе и беря меня за подбородок, — говорят, по ту сторону смерти их ничего не ждет. Давно хотел это проверить.

Я ответила слабой улыбкой. Что мне теперь ваши пытки? Разве способна боль от ран сравниться с болью предательства? Папа… ну как ты мог?

Пару секунд тирн Бирон разглядывал мое лицо, и я видела алчный блеск в его маленьких темных глазах, видневшихся сквозь прорези маски. Потом он отпустил меня и махнул рукой, обращаясь к подручным:

— Начинайте!

Зазвенели, натягиваясь, ржавые цепи, со скрипом повернулось деревянное колесо, и я почувствовала, как неимоверная сила тянет меня вверх за руки, растягивая мышцы, выворачивая суставы…

Сколько времени продолжались пытки? Я этого не знала. Мой мучитель знал толк в подобного рода делах, не даром же был главным палачом королевства.

Каждый раз, когда от боли и изнеможения я теряла сознание, тирн Бирон остановливал своих подручных и приказывал привести меня в чувство. Меня откачивали, обливая холодной водой и хлопая по щекам. Подносили к носу жженое перо или смоченную уксусом тряпку, чтобы вернуть мне ясность сознания, а потом все повторялось сначала. Ни еды, ни питья, ни мгновения отдыха, лишь бесконечная выматывающая боль, горячей лавой растекающаяся по телу.