Главное, чтобы одновременно стало ясно, что это заводу одновременно и нужно, и возможно — какая же дирекция станет против такого возражать? Словом, пошел двигатель под наименованием «Комплект запчастей в сборе» — и дальше — цифробуквенное обозначение. Понятно, что такая комбинация могла работать только до тех пор, пока договаривающиеся стороны ничего не забыли. Собственно, мне и требовалось-то немного времени — до ожидаемых событий оставалось пережить тридцать девятый и сороковой годы. Хотя я надеялся за это время создать некоторый запас моторов для себя — от четырёх до восьми штук — это не так много.

За что я бился? Признаюсь сразу — вполне приличная, хотя и ничем не выдающаяся машина, массой двести тридцать пять кило и мощностью двести пятьдесят лошадиных сил. Но из результатов испытаний самолёта САМ-10 (с ней в качестве двигателя) стало понятно — это нормальная рабочая лошадка. Я не просил большего, потому что для моих целей хватало того, что уже есть.

Отдавал я себе отчёт и в том, что данные моторы… возможно… потребуют от меня того, что в наше время иногда называют наладкой — проверить работоспособность ремонтного комплекта в сборе заводчане могли запросто «забыть». Ну а куда деваться? налажу. Не в моём подвешенном положении капризничать или выделываться. Как говорят французы: «арбАйт унд Арбайт. И будет тебе Орднунг». Или не французы — путаю я языки заграничные.

В этот момент у меня остро щемило в груди от осознания того, что все необходимые составляющие моего замысла уже собрались. Дело только за мной.

Средства на продолжение работ по пионерскому рекордному самолёту Саня уверенно выбил и обеспечил меня новенькими моторами ММ-1 — теперь их не надо было добывать в заграницах. Тут я и приступил к дальнейшим действиям. Прежде всего, конечно, долг. То есть — рекорд скорости. Так вот, на маршруте Одесса-Севастополь я показал среднее по всему пути значение в шестьсот два километра в час. Справедливости ради отмечу, что птичку свою я немного «придерживал», потому что иначе просто не хватило бы горючего на весь путь. Но и без того результат куда положено зарегистрировали и нашему комсомольскому вожаку, как организатору и вдохновителю, стали оказывать ещё более заметную поддержку в самых высоких кругах.

Меня это здорово забеспокоило — не нужно в таком деле лишнего внимания, особенно со стороны властей. Уже хотел было потолковать с Саней начистоту, но вмешался человеческий фактор. Шурочка, если кто не сообразил.

— Шурик! Ты ведь говорил, что твой склеенный из проволочек и тряпочек самолётик годится только для полёта по прямой, — с такими словами подкатила ко мне девушка как-то в утренний час, когда я готовился к проверке в воздухе нескольких особенно интересных режимов. Разумеется, я сразу насторожился и ответил обтекаемо:

— Знаешь, с тех пор, как были произнесены эти слова, в конструкцию планера вкрались существенные изменения.

— Вот и мне так подумалось, — мурлыкнула подруга, — когда братик рассказал, что за фигуры ты выписываешь над морем вне видимости с берега. Короче — дай полетать, — и улыбается так призывно и обещающе, что просто сердце тает. А ведь мне уже шестнадцать — на дворе тридцать девятый год.